Старая ведьма говорит молодой... | Мария Фроловская

[cityhaze]

Старая ведьма говорит молодой:
— Завари шалфей, умывайся Живой водой,
в новолунные дни не болтай, не читай соцсети —
мир сошел с ума, и обратно ему не светит.
Всё, что мы можем, — смотреть, как уходит под
черную воду, зеленый февральский лед
наш цветущий сад, наш многолетний труд.
Да, купи мандаринов! Мандарины не подведут.

Молодая ведьма что-то ныкает под плащом
и выходит за мандаринами — куда же ещё?!

Читать дальше

Обнаруживает себя не скоро — лет через пять —
продолжающей яростно спорить, лечить, спасать,
верить, влюбляться, пахать, как индийский мул.
Мир по-прежнему тонет.
Но всё же не потонул.

Молодая ведьма отправляет сову — встречай!
Покупает кило мандаринов и белый чай.
Возвращается в дом, где ромашка и резеда —
и Живая вода, в роднике Живая вода.

— Настоящая смелость — увидеть, что ты не прав.
Окури себя дымом смол и священных трав,
пусть душа твоя — рваная марлечка, решето,
я печаль твою сделаю бабочкой золотой.
Улетит — и увидишь, как дышится здесь легко.
Умывайся душистой мятой и молоком,
для хорошего сна завари серебристый хмель
и почаще слушай малиновку на холме —
говорила ведьма старая молодой.
А в ответ:
— Да нет, я пришла за Живой водой!
У меня недавно кончился мой запас,
а она — от колотых ран и потухших глаз.
Лечит альцгеймер, спасает в любом бою.
Можно я пятилитровку себе налью?

И пока молодая бегает к роднику,
старая ведьма пакует траву-плакун,
и ещё какие-то листья и корешки,
и отдельно — сборы от страха и от тоски.

И стоит на крыльце в голубом махровом халате.
На, — говорит, — иногда водичка не катит.
Вот тебе ромашка, сиречь хамомилла.
У меня огромный опыт в спасении мира.

Постояли обнявшись, бормотали что-то неловко,
И ушла, нагруженная травой и пятилитровкой.
А вторая ждала — на сосну прилетает дятел.
У неё теперь ни тревог, ни важных занятий.

Только поставить чай и стереть с подоконника —
и покормить черепаху, кита и слоника.

Мария Фроловская

@темы: сказка, Мария Фроловская

---

Чудовище никто не превращал | Резная Свирель

[cityhaze]

Чудовище никто не превращал. Росло оно в любви, на радость маме. Гуляло полутёмными дворами и отхватило пару раз леща, поскольку драться просто не могло. Оно же было страшным только с виду. По внешности угадывалась придурь, а из спины прорезалось крыло. Да, равных монстру не нашлось нигде.
Чудовище вышагивало в замок и думало: нельзя ли в замок зама для всяких скучных ежедневных дел?
До дрожи в лапах надоел дворец.
Плевался кучер: мне б твои проблемы.
В саду росли фиалки, хризантемы, пионы (не садовник, а творец). Чудовищу не нравились цветы.
Они, увы, не стоили мучений.
Чудовищу хотелось приключений, чтоб цеппелины, рычаги, винты, ночные песни, танцы при луне. Чтоб задушевный разговор с богами.
Хотя бы отраженьем в амальгаме довольствовалось чудище вполне.

Читать дальше

Красавицу никто не заставлял.
Как ни крути, Красавица — оторва. По вечерам играла на валторне на пристани туземным кораблям.
Ругалась виртуозно, аки чёрт, рвалась вперёд, перегибала палку. Ещё, пожалуй, нравились фиалки, ромашки, гладиолусы, и чё. Тюльпаны не мешали ни на грош орать на крышах целыми ночами и, гаечными бряцая ключами, носить за голенищем острый нож. Блестели звёзды — мятая фольга. Легко брала Красавица аккорды, косилась в зеркала: досталась морда, зато врагов ей здорово пугать.

Рассказу полагается финал, тем более пока герои в сборе. Красавица залезла в сад, проспорив. Она была, естественно, пьяна. Но шаг её был лёгок, глаз остёр. В саду благоухали апельсины. Водились в родословной ассасины, разбойники и даже мушкетёр, печально не доживший до седин.
Но (провалиться
в бездну — что я вижу) цветочек алый, штучный, краснокнижный, под колпаком блаженствовал один, бессовестно Красавицу дразня. Чудовище — почувствовало что-то — сидело рядом в позе Дон Кихота, которому не выдали коня.

***

Чудовище зовёт невесту «скво». К ним по утрам заглядывает солнце. В обнимку удивительно смеётся, грустится, впрочем, тоже ничего.
Он ей подарит бархат и поплин. Она ему — большой набор отвёрток. И чем не повод для последних сводок — Чудовище купило цеппелин. И поручни натёрты — прямо блеск (Чудовище к блестящему предвзято).
А замок — арендуют поросята. Им до соседней сказки через лес.

Резная Свирель

@темы: стихи, Резная Свирель

---

Обращение к читателям

[cityhaze]

Друзья! Мы тут решили, что настало время познакомиться с аудиторией.
Расскажите о себе: как попали в сообщество, пишете ли сами, пробовали ли публиковать свои работы?
Часто заходите на Дайри? А в наше сообщество? Нравятся сказки?
А может быть у вас есть какие-то пожелания по развитию ГС?
Мы будем рады любой обратной связи — как в комментариях под этим постом, так и под сказками, которые у нас публикуются.

@темы: оргпост

---

Изо всех сил | Книжный Волк

[cityhaze]

— Это что — волосы?! Фу! — Тоха отдёрнул руку и отскочил.
— Сам ты «фу»! — Димка прижал к себе растрёпанный пучок. — Это кусок знамени Чингисхана!

Ребята вокруг зашумели: кто-то восхищённо присвистнул, кто-то взялся возражать.

— Мы же в Улан-Батор с отцом ездили...
— Может, и ездили, — возразил вредный Тоха, — да только знамя — это такой флаг! Он из ткани, а не из этой пакости.
— Погугли, лузер! — фыркнул Димка. — У монголов из лошадиных волос делали...
— А, волосы! Волосы! — завопил Тоха.

Димка хотел ответить, но Василь Палыч свистнул, и команда помчалась в спортзал. Димка торопливо сунул заграничный трофей в шкафчик и побежал за своими.

Он и так пропустил тренировки на каникулах: родители решили, что увидеть далёкую Монголию нужно непременно, а то вдруг потом ещё какая эпидемия — так на экзотику по доступной цене и не полюбуются. Так что теперь надо показать Палычу, что он готов тренироваться в два, нет, в три раза сильнее! Тогда «Орлы» победят на нынешнем чемпионате и выйдут на областной уровень. Вот это будет круто! И у него есть для победы кое-что кроме Палычевых наставлений.

Читать дальше

Тренировка прошла как обычно: Палыч ругался, Тоха загорал на бровке, Юрасик дурачился. Неплохо отработали контратаку, да только игра на тренировке и на настоящем поле — это, как говорила бабушка, две большие разницы. Треть команды при виде соперников тушуется и начинает о собственные ноги спотыкаться.

А завтра встреча с клубом сорок пятой школы — и надо постараться изо всех сил, чтобы их уделать и выйти на лидеров группы, «железнодорожников». Вот бы трофей помог!

Димка нашёл кисточку за гостевым домом. Точнее — за юртой. Да-да, там была настоящая юрта, во дворе бродили овцы, а мимо двора в первый же день пронёсся всадник на чёрном коне, одетый как в кино, во что-то синее с чёрным воротом и золотыми круглыми узорами.
В последний вечер перед отъездом домой Димка и обнаружил на пыльной земле за юртой клок чёрных длинных прядей, скреплённых серебряным навершием с красным камнем. Он уже побывал с родителями в местном музее и опознал часть старинного боевого знамени, туга.

Димка сразу понял, что это не просто поделка из конской гривы, а настоящий древний туг! Наверное, самого Чингисхана!

Мама сказала:
— Брось, Дима. Давай тебе в сувенирном купим новенький чистый оберег или что это там.

Но Димка перебирал конскую гриву и точно знал, что это волшебная вещь. Уже дома он посмотрел в интернете: в знамени живёт сульдэ — часть души великого полководца — и дарит удачу и победы своим воинам. Ну, раз Димка нашёл сульдэ, то они теперь не чужие, так ведь?

После тренировки Димка рассказал всё, что знал о сульдэ, команде. Всё-таки не зря он капитан: многие поверили, а те, кто продолжал сомневаться, молчали.

— Покажем им!
— Да!

Ночью, перед сном, он попросил помощи в сражении у духа полководца (матч — это же сражение, Палыч всегда так говорит) и сунул сульдэ под подушку.

Ему снились мчащиеся кони и горячий ветер.

На игру Димка примчался с горящими глазами, полный сил и решимости. Сульдэ лежало в спортивной сумке, надёжно укутанное в чистое полотенце.

«Орлы» на поле летали, клевали и рвали противников. Члены команды понимали друг друга без слов. С полувзгляда. И ещё: сегодня никто не боялся играть, и играть жёстко.
«Орлы» победили. 10:0.

— Молодцы, ребята! — светился улыбкой Палыч. — Орлы! Завоеватели!

Запыхавшиеся, но счастливые «орлы» выглядели довольными. Как будто вытянулись за игру, окрепли. Впрочем, возможно, это победа так сказывается.

Тоха, Юрасик и ещё пара ребят увязались за Димкой.

— Как мы их, а!
— Круто!
— Так и железников вынесем, и на область попадём!
— Вот хорошо бы!
— Димка, эта твоя штука, как её... сульда?
— Сульдэ.
— Так вот, она работает! Я видел... мы все видели!

Димка посмотрел на Тоху, на Юрасика, на остальных.

— Что видели?
— Тебя!
— Ну, ясное дело! Я там как бы играл с вами!
— Не-е-е, — протянул Тоха и оглядел ребят, — там другое было. Вот пацаны тоже видели.

Все закивали.

— Не размножай мозг! Что вы там видели?!

Тоха ещё раз оглянулся на ребят и выпалил:
— Знамя волосатое! И шлем такой, — он неопределённо поводил руками в воздухе. — И вообще!

Димка уставился на него во все глаза:
— Ты чё, перегрелся?!

Тоха замотал головой. Ребята загомонили:
— Мы тоже видели!
— Всё такое как бы прозрачное.
— Да-да.
— И Миха видел, но с нами не пошёл — струхнул.

Димка задумался. Он, конечно, чувствовал себя на игровом поле как на поле боя, но не настолько же!

— Я вот в интернете глянул, — понизил голос Тоха. — Этому сульде нужно жертвы приносить! И надо его на палку какую-нибудь присобачить, а то чё он как тряпка валяется?

Вопрос с жертвами Димка даже обсуждать не стал, а вот идея сделать настоящее знамя показалась стоящей.

К следующей тренировке сульдэ красовалось на старой лыжной палке, аккуратно оклеенной чёрной подарочной бумагой с подковами. Димка решил, что лошадиная тема великому монгольскому полководцу понравится. Опасался только, что не понравится Палычу, но тренер, узнав, что это, усмехнулся и сказал: мол, пусть, удача тех любит, кто её приваживает с умом.

На каждой тренировке в команду словно демоны вселялись. Но демоны правильные: Палыч налюбоваться не мог, какие ребята стали до игры злые и отчаянные.

Вечером накануне игры Тоха выловил Димку за раздевалкой и прошептал:
— Нужна жертва. Сульдэ — это же не просто дух, это бог войны!
— Ты спятил, Тоха?
— Нет, Димка, это ты балбес! Не чуешь, что ли, какая там сила!

Димка кивнул. Да, сил у него заметно прибавилось: на прошлой неделе он психанул из-за какой-то ерунды и пнул урну у подъезда. Урну смяло, как пластиковый стаканчик. Хорошо, никто не видел.

— Вот, вижу, что всё ты знаешь, Димка. Тогда хоть не мешай!

Отчего-то похолодели руки и предательски взмокла спина.
— Ты о чём это?
— Просто не лезь, Димка! Мы так железников точно сделаем! И область сделаем! А там подождать надо, и в четвёртый дивизион. И дальше, дальше!

Тоха уже не шептал. Говорил в полный голос, а глаза дикие-дикие. Димке стало ещё страшнее.

— Тоха, ты идёшь? Димка с нами? — послышался из коридора голос Юрасика.
— Ты с нами? Ты же наш капитан, давай!

И Димка пошёл, почти против воли. Но он капитан — значит, должен знать, что делает команда.
Юрасик уже ждал возле сульдэ. В руках у него был голубь. Вокруг стояли пятеро или шестеро ребят — почти все «Орлы» и... Палыч.
Димку замутило.

Палыч кивнул подошедшим, и Димке вдруг показалось, что он один тут нормальный. А все остальные то ли под кайфом, то ли больны. Надо же, что придумали: жертвы лыжной палке приносить. Пусть и с конскими волосами из другой страны.
Нет, надо этот цирк заканчивать.

Пока Димка собирался с силами, Юрасик резко, одним движением, оторвал голубю голову. Кровь брызнула на чёрный конский волос, и Димка, замерев и перестав дышать, увидел, как сульдэ начало раскачиваться.
Палыч, Тоха, Юрасик и все остальные жутко засмеялись, как в фильме ужасов. И подвижные тени за их спинами обрастали незнакомыми доспехами и шлемами с конскими хвостами в высоких навершиях.
Димка сорвался с места и побежал прочь.

Гнаться за ним не стали. Димка пробежал три квартала и бежал бы дальше, но из-за киоска на него вылетела машина. Он невозможным прыжком перемахнул через неё, сам не понимая, что делает.
Видимо, он уже не человек. Они все уже не люди. Дух из старого знамени одержал их. Он вспомнил кровь на знамени и безголовое тельце голубя — и его вырвало прямо на тротуар.
До дома Димка добрался поздно, вяло отмахнулся от родителей и забрался в постель, скинув только кроссовки.

Играть с «железнодорожниками» предстояло в их культурно-спортивном комплексе, новом, огромном, сияющем красной и белой краской.
Вокруг гуляли парочки, мамаши с малышами и пенсионеры, радуясь солнечному дню. Младшеклассники окружили киоск с мороженым. Чуть поодаль на открытом огне жарили шаурму. Где-то пронзительно хныкал младенец. Словом, жизнь шла своим чередом, а Димка шёл в КСК как на последний бой.

«Орлы» уже собрались. И правда, высокие не по возрасту. Сильные и быстрые, опасные. Достаточно внимательно посмотреть на то, как они двигаются и как загадочно улыбаются друг другу.

— Готов? — спросил Палыч. — Или сегодня тебя Антон заменит?

Димка выпрямился и гордо отверг замену.

— Ладно, — кивнул тренер, — но ты смотри у меня. Я через пять минут вернусь, чтоб все готовы были, ясно?

Парни столпились у сульдэ и оживлённо переговаривались, но, едва заметили Димку, замолчали. Настороженные взгляды. Чужие лица. Решительно сжатые губы. Слишком взрослые, слишком суровые, слишком другие.

Димка, чётко печатая шаг, прошагал к знамени. Повернулся к команде и сказал:
— Мы не будем играть сегодня.

Команда зашумела, загомонила.
— Ты спятил, Димка?
— Да мы их сделаем влёгкую!
— Порвём!
— Завалим!
— Раздавим!

Народ загудел. Гомон сделался жадным и радостным.

— Вот поэтому мы не будем играть. И это я забираю, — он повернулся, чтобы забрать лыжную палку, — и в эту секунду на него обрушился удар.

Он не успел опомниться, как его сбили с ног. Его пинали все. Несколько минут он прикрывал голову руками и даже попытался подняться, но зря.
Удары и пинки стали ожесточённее, и Димка потерял сознание.

...когда он пришёл в себя, в раздевалке было пусто: ни команды, ни тренера. Знамя, испачканное его кровью, тоже пропало.
Димка с трудом приподнялся и сплюнул кровь. Хорошо, если это только губа, а не что-то внутри...

Медленно-медленно взобрался на скамейку, уселся. Надо взять себя в руки и понять, что делать. Как же всё болит!..
Со стороны стадиона доносились крики, но непонятно, радостные или отчаянные. Вдруг дух, попробовавший человеческой крови, захочет больше? Зачем-то же его забрали с собой на поле.
Что же делать?

Димка пытался думать, но получалось плохо. Ясно было только одно: он эту кашу заварил — ему и разбираться.
Так, наверное, надо уничтожить сульдэ. Но как?

Если эта штука из волоса, значит, должна хорошо гореть. Димка вспомнил, что там, снаружи, есть киоск, где на огне жарят шаурму. Надо сунуть сульдэ туда. Или это поможет, или ничего.
Давай, Димка, соберись! Ну и что, что больно? Терпи!

Надо выйти на поле, найти сульдэ, достать его и бежать к тому киоску. Бежать как от смерти. Потому что если «орлы» догонят — ему конец.
Димка встал. Надо на время забыть о боли: Палыч учил его, когда он сломал руку в позапрошлом году. Надо правильно дышать и думать о чём-то другом. Надо приказать себе забыть о боли на, скажем, полчаса. Потом можно будет плакать, звать маму, жаловаться папе. Потом. Если он доживёт.

Димка осторожно потянулся, морщась от запрещённой боли. Забавно, если бы не сила, дарованная сульдэ, он бы, наверное, от пола себя оторвать не смог.
Пора идти.

Димка быстро и осторожно направился к выходу на поле. Только бы на Палыча не наткнуться.
К счастью, Палыч смотрел на то, как «орлы» повалили кого-то из «железнодорожников» и яростно пинают. Зрители на трибунах кричали, свистели и выли. А кое-кто уже спустился на поле и лез в свару.

Юрасик и Тоха пытались опрокинуть судью, но Тохе мешало знамя, которое он держал над головой. А над знаменем возвышалась полупрозрачная фигура бородатого воина в смутно знакомых доспехах. Воин походил на статую Чингисхана, которую Димка видел в Монголии, но был худощавым и одноглазым.

Призрак поймал взгляд Димки и погрозил ему пальцем. Сознания Димки коснулась чужая воля, и перед мысленным взором пронеслись картины предстоящих побоищ и смертоубийств. Димка ощутил яростную радость своих бывших сокомандников и горячее желание призрака убивать. В его время сражение и победа означали именно это — смерть врагов и страх завоёванных.

Димка стиснул зубы: нет, то время прошло! Сейчас нельзя вот так. Нельзя!

Призрак-сульдэ покачал головой и опасно прищурился.

Пора! Запрещённый приём — ногой в коленную чашечку, и Юрасик упал. Подсечка — Тоха завопил и тоже рухнул. Димка выхватил знамя и глянул по сторонам: справа к нему бежали «орлы» с искажёнными яростью лицами, слева — оскалившийся Палыч.

Димка развернулся и полетел обратно: отсюда в раздевалку, потом по коридору налево, вниз, после в холл. А там на улицу — и к огню.

Димка нёсся как в последний раз. То забывал дышать, то захлёбывался воздухом. Задыхался, но бежал. Потом можно будет кашлять и хрипеть. Потом.

Сейчас бежать. Вперёд. Не чувствуя ни ног, ни рук, ни отбитых потрохов, ни гудящей головы. Бежать. Лететь. Нестись.
Перепрыгивать через скамейки в раздевалке. Стоит замедлиться, чтоб что-то обойти, — всё, пропал.

Бежать. Уйти от погони. Скрыться. Успеть.
Быстрее. Быстрее. Ещё быстрее. Давай. Давай. Давай!

Вниз, через две-три ступени. Так он бегал только во сне — забыв о том, что можно упасть и убиться. Вперёд. Ну же. Давай.

За спиной слышался топот и тяжёлое дыхание «орлов». И в их топоте мерещился цокот копыт коней, мчащихся по степи. В надсадных вдохах-выдохах чудились гортанные крики воинов, настигающих вёрткую добычу.

Беги! Беги! Беги!

В холле людно — пришлось расталкивать людей, чтоб не завязнуть в людском море. Быстрее. Быстрее. Ну же!

Кто-то попытался схватить его за руку — Димка не глядя оттолкнул человека. Бежать.
Туда, где пляшет спасительное пламя.

Не стоило будить древние силы. Не стоило ради победы призывать потустороннюю сущность.

Беги. Беги изо всех сил.
Позади и вокруг кричали люди. Димка чудом уворачивался от прохожих.

Вперёд! Совсем немного! Давай!

Димка был уже в дверях, когда его в спину ударило что-то тяжёлое. Его швырнуло на пол. Знамя полетело в сторону. Он тут же вздёрнул себя на ноги: к знамени подскочил Тоха.

Димка кинулся на него, сшибая на пол. Вцепился, прижимая руки Тохи к телу. Зарычал.
Тоха вырывался как бешеный. И тоже рычал.
Где-то неподалёку слышался то ли тренерский, то ли полицейский свисток.
Димке удалось прижать врага к полу, но вот выпустить его, чтоб схватить сульдэ, было невозможно. Тоха понял, что ему не вывернуться, дёрнулся и вцепился зубами Димке в плечо. Метил в шею, но Димка в последнюю секунду отшатнулся.

Боль пронзила всё тело. Не только плечо, но и шею, голову и почему-то грудь и поясницу.
Кто-то схватил Димку за плечи и оттащил от Тохи.

Димка повернул голову и увидел, что над сульдэ склонился Палыч.
— Нет!

Вывернулся из чужих рук, ринулся к тренеру. Оттолкнул его и схватил знамя.
Вперёд!

Мимо людей, мимо самокатов и великов на стоянке. К огню.
Он швырнул сульдэ в огонь, и пламя взвилось ревущим столбом.
Изумлённо отшатнулся продавец. Охнул безнадёжно опоздавший Палыч.

А потом всё закончилось: и буйство пламени, и дарованные духом силы. Стало невыносимо больно дышать, стоять и вообще жить.
Димка выдернул обгоревшую лыжную палку из мангала и опёрся на неё. Почему-то казалось очень важным сейчас не упасть. Удержаться, пусть на дрожащих ногах.
И он стоял. Из последних сил. Собственных сил.

Книжный Волк

Вопрос: Нравится?

1. Да!		16	(100%)
Всего:		16

@темы: сказка, Книжный Волк

---

Кот-учёный | Елена Арчакова

[cityhaze]

— Слушай, а ты правда, что ли, в это веришь?
Катя мрачно посмотрела на мужа:
— Кирилл, котику плохо. Котик страдает, ему негде жить. Вот об этом думать надо, а не о том, кто во что верит.
— А если нет никакого котика? Ну, вдруг это шутка?
— Значит, посмеёмся.
— Ладно, — Кирилл резко затормозил. — Так, что там у нас за адрес?
— Гороховая, дом семь.
— Надо же, чуть мимо не проехал, — проворчал Кирилл, резко крутанув руль вправо. — А всё-таки, я считаю, зря мы туда едем.
— А у меня хорошее предчувствие, — ответила Катя после недолгого молчания. — Давно у нас с тобой не было приключений.

***

Дом номер семь на улице Гороховой абсолютно ничем не отличался от домов пять и девять: серая хрущёвка, пять этажей, пять подъездов. Кирилл подошел к первому и потянул дверь на себя. Та поддалась, и Кирилла с Катей буквально втянуло внутрь, на второй этаж.
— Ну и дела, — пробормотала Катя, нажимая на кнопку дверного звонка квартиры номер семь. Прозвучала заливистая трель, и дверь гостеприимно распахнулась. На пороге стояла приятная пожилая женщина.

— Аристарх Никифорович, а вот и за вами пожаловали! — радостно объявила она. Из глубин квартиры выплыл огромный черный кот.
— Чудесно, великолепно! — пропел он звучным баритоном.
— Мы... По объявлению вот... — запоздало промямлила Катя. Кирилл тем временем не сводил глаз с кота.
— Это ему, что ли, нужна помощь? Или у вас есть другой котик? — наконец выдавил он из себя. Женщина покраснела.
— Аристарх Никифорович не котик, он... Кот! — произнесла она с достоинством. Катя и Кирилл засмущались.

Читать дальше

— Извините, мы никого не хотели обижать, — поспешно сказала Катя. — В объявлении сказано, что кота не с кем оставить, так что мы могли бы...
Женщина величаво кивнула и посмотрела на кота.
— Двушка, санузел раздельный, — прогудел тот. — Не вижу причин отказываться. Только вы уж, матушка, недолго на этих ваших симпозиумах прохлаждайтесь. Всё понимаю, весь год готовились, но совесть никто пока не отменял. Да и обязательства по предоставлению пансиона с трехразовым питанием тоже.
— Ах, Аристарх Никифорович, о чем вы! Я же верой и правдой, верой и правдой! — вдруг зачастила женщина и, обернувшись к Кате, поинтересовалась: — Вы как будете сопровождать до транспорта? Выдать ли вспомогательное средство?
— Да, пожалуй, — растерянно сказала Катя.

Вспомогательным средством оказалась кошачья переноска внушительных размеров.
— Аристарх Никифорович, пожалуйте!
Кот неожиданно грациозно влез в переноску и важно изрек:
— Ну, Глашенька, не поминайте лихом! И удачной вам конференции!
— Спасибо, Аристарх Никифорович, всенепременно! — воскликнула женщина, затем передала переноску Кате вместе с торопливыми инструкциями:
— Молоком не поить, лоток менять не реже трех раз на дню и не отвлекать почём зря. Аристарх Никифорович у нас профессор, исследует важный филологический феномен: влияние... Да как там это самое-то...
— Самолет не будет вас ждать, Глашенька, — ласково пожурил кот. — О моих исследованиях мы с Катюшей ещё поговорим, и Кирилл, я уверен, тоже присоединится.

— Котику нужна помощь, да? Это нам, кажется, нужна будет помощь, с таким-то котиком, — бормотал Кирилл по пути к машине.
— Даже не сомневайтесь, чем могу, помогу, — радушно ответил кот.

***

— У меня вопросы, — сказала Катя сразу же, как вся компания вошла в квартиру и кот выбрался из переноски.
— Задавайте, — милостиво разрешил Аристарх Никифорович, удобно устроившись в кресле.
— Вы заранее знали, что приедем именно мы?
— Адресное объявление, ничего особенного. «Интеллигентный, воспитанный говорящий кот ищет жильё на время симпозиума смотрительницы». Кто ещё из вашего города стал бы на него реагировать?
— Но мы обычно не ходим по объявлениям.
— Всё когда-то бывает в первый раз.
— Почему нельзя было просто позвонить?

Кот фыркнул:
— Трубку мог бы взять Кирилл, и дело бы сильно осложнилось.
— Та-ак... Значит, вашей целью была именно я, да? — медленно произнесла Катя. Кот важно кивнул:
— У вас, милая моя, самый высокий индекс кототерпения в городе! Это редкий дар, поздравляю вас! И при этом ни одной кошки в квартире, ну не прелесть ли? Только редкие передержки!
— Мне Кирилл...
— Не разрешает, я в курсе. И вы пришли к компромиссу.

Кирилл вежливо кашлянул.
— Мы помним о вашем существовании. О вас сложно забыть, от вас несет сигаретным дымом.
— У меня тоже есть вопросы, — заметил Кирилл.
— Ах, задавайте, у меня как раз очень подходящее настроение.

— Что у тебя за имя такое дурацкое? Не Васька, не Мурзик, не Бегемот, в конце концов.
— Давайте без фамильярностей, нам с вами вроде нет нужды вступать в дружеские отношения, остановимся на деловых. Так вот, с чего это вы, Кирилл, решили, что котов зовут Васьками и Мурзиками? С того, что люди их так называют? Меня просто до кончика хвоста возмущает, как мало значения люди придают котам! Хотя в учебниках котоведения ясно написано, что внутри каждого кота прячется теплота и пара вселенных! Кошачьи жизни имеют ценность! Мы заслуживаем большего количества привилегий!
— Ну начинается, — хмуро пробормотал Кирилл, — с обездоленными людьми не успели разобраться, как коты заговорили и тоже первым делом требуют привилегий.

— Коты не заговорили, — примирительным тоном заметил Аристарх Никифорович. — Это я говорю, потому что профессор филологии.
— Тот, который по цепи вокруг дуба туда-сюда шастал, тоже был профессором филологии?
— Кирилл, меня поражает ваша дремучесть. Тот великий кот не был филологом, он был фольклористом.
— Филолог, фольклорист, невелика разница.
— Но позвольте...

— Мальчики, — вмешалась Катя, — обедать будете?
— Ну вот, — удовлетворенно заметил кот, — а вы ещё удивляетесь, почему именно Катя. Это не женщина, это ангел во плоти!
— Знаю, — кивнул Кирилл, — потому и женился.

Елена Арчакова

Вопрос: Нравится?

1. Да!		39	(100%)
Всего:		39

@темы: сказка, Елена Арчакова

---

Андрюха, у нас… Дикая музыка | Мелалика Невинная

[cityhaze]

– …и новая музыка, новая музыка, новая… – гремит у меня над ухом.

Я вздрагиваю и разлепляю глаза. Дремать, прислонившись к парапету на набережной Мойки, – так себе развлечение, но с тех пор, как случился мой перевод в Санкт-Петербург, нормально выспаться у меня не получается. Особенно в последние три дня. Только начнешь клевать носом, немедленно раздается какая-нибудь бодрая песенка.
Работа у меня, казалось бы, несложная: ходить по городу и наблюдать за равновесием сил на разных его слоях (город, чтоб вы знали, он как многослойный пирог). Только порой ходить и наблюдать приходится с утра до ночи и обратно. Потому что, если тебя не послали прицельно (начальство, например, уж пошлет так пошлет), сразу и не узнаешь, где и в чем состоит нарушение.
Взять ту же музыку. Формально она ничего не нарушает. На нее пока никто не жалуется. Однако лично меня этот феномен тревожит, но даже спросить про него не у кого... Стоп, как это не у кого?! Совсем котелок мой от недосыпа не варит. Есть у кого!

– Андрюха, – говорю я в пространство, – у нас тут музыка какая-то… дикая…

Читать дальше

Мой негласный помощник (хотя мне порой кажется, что это я у него на подхвате) материализуется рядом со мной буквально сразу же. Выглядит он как персонаж из популярного сериала и является то ли одним из духов-хранителей Санкт-Петербурга, то ли частью его культурного кода (второе так наверняка). Сам он, конечно, утверждает, что видит себя таким во сне, но мы оба понимаем, что все намного хитрее.

– Привет, Славка, – иронично улыбается Андрюха. – Чего у нас опять плохого?

Если про сон все же правда, с завистью думаю я, его тело отдыхает, пока душа со мной в образе героического мента приключается.

– Музыка дурацкая, – ворчу я. – Источника у нее нет. Объяснения ей тоже нет. А главное, она мне спать не дает.
– Поэтому ты не даешь спать мне?

Не спрашивайте, как получается, что мы живем в одном городе, но у меня день, а у него ночь. Мы постановили считать, что раз пространство сложно, а время нелинейно, то возможно все. Андрюха тем временем прислушивается к этому самому пространству и выдает:
– Дурацкая, говоришь? Как по мне, хороший такой джаз. Классика джаза, между прочим.
– Джаз?! У меня только рок-н-ролл или попса… голимая, – фырчу я и примирительно добавляю: – Это пока не нарушение, но я не понимаю, что происходит, а очень хотелось бы. Может, у тебя есть идеи, откуда эта музыка берется? Вдруг у тебя было дело про каких-нибудь музыкантов или еще что?
– Музыканты… – он задумчиво потирает подбородок, а потом решительно спрашивает: – Скажи, в этом конкретном пространстве Новую Голландию тоже реконструировали?
– Да, – киваю я.
– Тогда идем. Покажу тебе настоящих питерских музыкантов. Да не смотри ты так. Скоро поймешь, что я имею в виду.

Когда мы входим на территорию рукотворного острова, мне действительно становится все понятно. Осенью (особенно там, где погода переменчива до безобразия) все уличные фестивали благополучно мигрируют с улиц в специально отведенные для этого помещения. Фестиваль уличных музыкантов в Новой Голландии, напротив, был в разгаре. Так что его участников и впрямь можно было назвать настоящими питерскими – их не пугало хмурое небо над головами.

– Сейчас найдем кого-нибудь колоритного, и спросишь у него про свою музыку, – заверяет меня Андрюха и резко останавливается, ловя в объятия невысокую кудрявую девушку: – Сударыня, надо не только под ноги смотреть, но и по сторонам!
– Простите! Извините! – растерянно выдыхает она и, поднимая на него глаза, спрашивает: – Вы тут нигде флейту случайно не видели?
– Волшебную? – усмехается мой спутник, разжимая руки.
– Да, волшебную флейту, – робко отвечает девушка.
– Славка, это же по твоей части? У девушки волшебная флейта пропала. Как давно, кстати, и при каких обстоятельствах?
– Не совсем по моей, – отвечаю я. – По моей будет, если эта флейта и впрямь волшебная, а ее волшебство будут использовать не по прямому назначению.
– Она правда волшебная! Честно-честно! – мелко кивает девушка.
– Так когда и при каких обстоятельствах… – смешливо повторяет Андрюха.
– В самом начале фестиваля, три дня назад, – девушка призывно машет нам рукой и устремляется в ту же сторону, куда мы сами намеревались пойти. – Вон там наше место. Ребята вещи распаковывали, я микрофон настраивала, потом смотрю, а флейты-то нет. Сначала решила, что мы ее на репбазе забыли. Теперь у меня такое ощущение, что она где-то здесь, на острове, только никак не пойму где.

Около кирпичной стены девушку ждут два парня с гитарами – один потолще и повыше, второй потоньше и пониже. К стене за их спинами прикреплен баннер с надписью «Котейкины затейки», из чего я делаю вывод, что это словосочетание является названием музыкального коллектива.

– Чем именно она волшебная, эта флейта? – интересуется Андрей.
– Разгоняет тучи, поднимает настроение, а если тот, кто играет, от чистого сердца что-то пожелает и вплетет это в мелодию, желание сбудется, – отвечает девушка.
– А если не от чистого? – уточняю я.
– Не от чистого не сработает.
– Тогда ищи, кому выгодно. Если правонарушения совершить нельзя, но можно сделать что-то хорошее, взял тот, кому это хорошее очень нужно… – начинает Андрюха.
– …и кто умеет играть на флейте, – заканчиваю я.
– Ой, – девушка испуганно прижимает ладони к груди, – я про такое и не думала. Я думала, она потерялась или ее кто-то со своими инструментами случайно унес. Тут же при открытии такая неразбериха была. Мы сначала места перепутали…
– С кем?! – хором спрашиваем мы с Андрюхой.
– С «Собаками-барабаками»! – сообщает высокий парень. – Их солиста в тот день подруга бросила, он расстроился и места перепутал.
– Когда менялись, Сашка пообещала ему сыграть, чтобы сердце успокоилось, – добавляет тот, что пониже.
– Сашка – это я, – поясняет девушка и представляет нам своих коллег, – а это Фома и Герман.
– И кто знал?! – ликует Андрюха, смотря на меня. – И кому выгодно?!
– Солисту «Собак», – озвучиваю я его мысль для Сашки, Фомы и Германа. – Особенно если он не только поет, но таки умеет играть на флейте.
– Умеет, – девушка всплескивает руками. – Он же мне тогда еще сказал, что сам может и лучше меня знает, что ему надо.

Солиста «Собак-барабак» мы находим сидящим на газоне. Рядом с ним лежит открытый футляр с флейтой.

– Точно моя! – ахает Сашка. – Матвей, немедленно отдай флейту! Я ее который день по всему острову ищу!
– Да забирай! – бросает парень. – Никакого толку от нее нет, от твоей флейты! Никакая она не волшебная! Все ты наврала, кошка драная!
– Это ты, собака страшная, желать не умеешь! – топает ногой Сашка. – Я поняла, ты Розку хотел вернуть, а так нельзя!

Они с Матвеем и впрямь становятся похожи на кошку с собакой, которые вот-вот сцепятся между собой.

– Не хотел! – огрызается он. – Точнее, хотел, но не так, как ты думаешь! Я хотел, чтобы вокруг нее играла музыка – моя, ее любимая, наша общая. Вспомнит она о том, что у нас было хорошего, – вот ей песня о любви. Загрустит, а мой голос ей споет, что все будет хорошо. Так бы она ко мне и вернулась.
– Так вот кто эту дикую музыку вызвал! – подаю голос я, пока Сашка с Матвеем не переругались окончательно. – Послушай, парень, не знаю, как там твоя Роза, но я из-за этой музыки не высыпаюсь. Она, видимо, считает своим долгом держать меня в тонусе. Так что давай отменяй.
– То есть сработало?! – Матвей вскакивает на ноги. – Сработало, да?! Только я не знаю, как отменить…
– Вот так всегда, – говорит ему Андрюха. – Запомни, а лучше запиши: если собираешься во что-то влезть, сначала подумай, как будешь вылезать обратно. На будущее пригодится.
– Никакая эта музыка не дикая, – вздыхает Сашка, – а даже если и так, сейчас я ее приручу.

Она берет флейту и начинает играть. Пока она играет, мне кажется, что мир звуков приходит в движение и то, что раньше было хаотичным, становится упорядоченным.

– Теперь все, кому важно будет услышать нужную музыку в нужное время, будут ее слышать, – сообщает девушка, доиграв композицию, – но только не прямо в голову, а по радио, по телевизору, из открытого окна, из проезжающей машины, от уличных музыкантов…
– И Роза тоже будет слышать? – уточняет Матвей.
– И Роза тоже, – согласно кивает Сашка.
– Неужели наконец высплюсь, – говорю я, когда мы с Андрюхой неспешно бредем по аллее.
– С твоей работой – не факт, но никакая дикая музыка тебя точно больше не побеспокоит. Она теперь вся домашняя.
– Знаем мы этих домашних, – смешливо ворчу я. – Они к себе больше внимания требуют. То лоток поменяй, то лапы помой, то вообще подои. Совсем без человека обойтись не могут!
– А ты человек? – серьезно спрашивает мой спутник, в глазах у него при этом светится лукавство.
– Не факт, – сдерживая улыбку, не менее серьезно отвечаю я.
– Я так и знал!

Мы дружно смеемся, и наш смех сливается с музыкой, звенящей над островом. Он становится частью этой музыки.

Мелалика Невинная

Вопрос: Нравится?

1. Да!		12	(100%)
Всего:		12

@темы: сказка, Мелалика Невинная, Андрюха, у нас...

---

Андрюха, у нас… Чужие сны и кошка Мара | Мелалика Невинная

[cityhaze]

— Что делать будем?
— Прыгать будем. Прыгнем и проснемся, ну, или полетим...

Берцы предательски скользят по карнизу. Отступать некуда: позади Москва, а вокруг Санкт-Петербург и сто пятьдесят оттенков серого. Справа, слева и впереди — серая жестяная крыша, сверху — серое небо, а сзади внизу — серый асфальт. На него-то мы и полетим. Я так точно.

— Ты что, не понимаешь?! Это для тебя — сон, а для меня — реальность! Это ты проснешься, а я...

Мне это даже вслух произносить не хочется: разобьюсь без права восстановления в должности. Здравствуйте, меня зовут Слава, я ваш новый наблюдающий, но это ненадолго, поскольку меня сейчас не станет. Перед глазами проносятся картины сегодняшнего дня. Вот утром резвый «Сапсан» мчит меня из Москвы в Питер.

Читать дальше

— Не любят эту должность. Не понимают, — говорит начальник Управления сакральной безопасности, бегло проглядывая мои бумаги и подписывая их. — Никто не хочет наблюдать, все хотят действовать. Желают вершить судьбы мира, а не в конфликтах домовых с лешими разбираться или ангелов с чертями разнимать. На бал вампиров вообще никого не загонишь.
— Давно хотелось на земле поработать.
— Вот и поработаете. Я бы рекомендовал подружиться с русалками. Информация здесь быстрее всего распространяется через них. Оборотни у нас почти все при погонах. Если машины нет, можете арендовать пегаса или грифона. Только, знаете, в одиночку вам поначалу будет сложно. Помощника ищите сами. Людей привлекать не советую. Неповоротливы они в тонком. Хоть бесенка за копеечку наймите. Только не человека!

Покинув офис УСБ, выхожу в город. На канале Грибоедова спускаюсь к воде и ловлю свое отражение в водной глади. Армейский ежик на голове, армейские ботинки с высоким берцем на ногах, брюки-карго и толстовка-оверсайз. По должности мне положена форма, но ее лучше надевать на официальные мероприятия вроде того же бала вампиров. В городе правильнее не выделяться из общей массы.
Подмигиваю отражению и смещаю фокус зрения. Город расслаивается на пласты. Пласт сновидений отчетливо звенит оружейной сталью и милицейскими (именно милицейскими) сиренами. Похоже, кому-то неподалеку от меня снится яркий и сильный сон в антураже девяностых.
Это только так кажется, что сны — это нечто эфемерное и пустое. Сны, связанные с городом, — это его неотъемлемая часть, на которой пытаются паразитировать некоторые хитрецы. Есть создания, которые не прочь нарушить покой спящих кошмарами или направить энергию сна на себя, не дав сновидцу восстановиться после трудового дня или насладиться сном.

— Наблюдающий?! — я вздрагиваю, мелко моргаю и вижу перед собой русалку. Она сидит на выступающей из воды свае и расчесывает длинные зеленые волосы вилкой. — Пока ты тут глазами хлопаешь, там одного мальчика, возможно, уже доедают. Жалко будет, если совсем съедят. Он такой красивый, как в кино.
— Конкретно говори!

Русалкам только дай волю — заболтают. Да и потом, какая разница, кого там доедают — мальчика или девочку (поэтому лично я предпочитаю выглядеть как существо неопределенного пола и возраста). Моя задача — предотвратить злоупотребление силой, а для этого надо понять, где это самое «там».

— То есть он и есть из кино, — упоенно продолжает русалка. — Видит человек себя иногда героем фильма, а каждый сон у него прямо как серия детектива! Нам очень нравится. А сейчас Мара в его сновидение на охоту пошла... Если она его съест, он на пару недель точно пропадет. Что мы тогда смотреть будем?
— Короче! — рычу я.

Русалка презрительно фыркает и указывает вилкой мне за спину. Через дорогу от канала возвышается доходный дом.

— Первая парадная, выход на крышу. Хвост ты моржовый, наблюдающий! — кричит она мне вслед, когда я бросаюсь вверх по ступеням. — Ни тебе здравствуй, ни мне прощай, а у нас, между прочим, культурная столица!
— Я — лимита понаехавшая! — выпаливаю я в ответ. — Спасибо!

Пространство сновидений не всегда стабильно и однозначно, но в нем есть один непреложный закон: если дверь может быть открыта, она будет открыта. Дергаю за ручку и влетаю в богато украшенную лепниной парадную. Мчусь вверх по закручивающейся спиралью лестнице. Шумно дыша, выскакиваю на крышу. Меня встречают резкий порыв ветра и раздосадованное:
— Ты еще кто такой?! Ты что в моем сне делаешь?!
— Наблюдающий, — выдыхаю я, сердце бешено колотится. — Слежу за соблюдением равновесия.

Мальчик (в масштабах вечности, конечно, мальчик, а по человеческим меркам ему лет тридцать пять), похожий на персонажа некогда популярного сериала про неосвещенные улицы города Санкт-Петербурга, стоит на самом краю крыши. На него медленно надвигается крупная черная кошка размером с пантеру. Надо же, растерянно думаю я, Мара — это кошка, кошка Мара.

— Действительно, — кошка замирает и поворачивает ко мне голову, в ее голосе звучит недовольство, — что ты делаешь в его сне?
— Слежу за соблюдением равновесия, — отдышавшись, повторяю я. — Если, как мне сообщили, ему обычно снятся классические детективы, значит, тебя тут быть не должно. Нарушение налицо.
— Ты новенький, что ли? — недобро прищуривается она. — Кошмар — это исключение из правил. Он в своем детективе полез на крышу спасать красавицу, а она возьми и превратись в чудовище. На этом месте детектив заканчивается и начинается кошмар.
— Не будет никакого кошмара, — авторитетно заявляет сам сновидец. — Я сейчас просто сделаю шаг назад и проснусь.

Мое сердце тоскливо сжимается, а я чувствую себя максимально глупо. Вот так рвешься, как в песне, из сил и из всех сухожилий в надежде успеть, а спасать никого и не надо.

— Точно культурная столица, — ворчу я, чтобы скрыть замешательство. — Одна в курсе про исключения, второй знает, что спит. Какая высокая осознанность населения. Даже просветительскую работу вести не надо.
— Вот и не веди, что зря воздух сотрясать, — кошка идет рябью и увеличивается в размерах, потом бесцеремонно хватает меня за капюшон толстовки и ставит на край крыши рядом со сновидцем. — Продолжим! Хочу играть и есть!
— Только я так могу: погибнуть в первый рабочий день, — усмехаюсь я, балансируя на карнизе. — Если что, меня Славой зовут. А к тебе как лучше обращаться?
— Зови... Андреем, — отвечает он и спрашивает: — В чем она вообще заключается, работа твоя?

Кошка Мара неспешно ползет в нашу сторону. Время от времени она стремительно протягивает вперед когтистую лапу, потом так же резко убирает ее и смотрит на нас, чуть наклонив голову.

— Заявить о нарушении, — говорю я, стараясь не сделать рокового шага назад. — Обычно после этого нарушитель сливается в туман, в закат или что там вокруг него. Вот только эта кошка почему-то ноги уносить не собирается.
— У меня не ноги, а лапки! — возмущенно шипит Мара и прицельно замахивается на меня. — Ими так удобно толкать предметы с краю!
— Я тебе покажу «предметы», — огрызаюсь я и продолжаю: — Если баланс сил нарушается и дальше, наблюдающий может поступить как считает правильным. Вот только как мне сейчас поступать?! Этой кошечке все Вышней Волей, а летать в чужих снах я не умею! Я вообще летать не умею!
— Что-то ты мудришь, наблюдающий, — спокойно отвечает Андрей. — Ты чего паникуешь? Здесь нет никакого нарушения. Кошечка хочет поиграть, а я прекрасно понимаю, что проснусь, что бы ни случилось.
— Я есть хочу! — недовольно бросает Мара.
— А я жить хочу! — я топаю ногой.

Потеряв опору, вторая нога скользит и срывается с карниза. Андрей молниеносно перехватывает меня за толстовку и шагает навстречу кошке.

— Подвинься, мать твою Бастет! — командует он ей. — Видишь, у нас наблюдающий летать не умеет.
— Слава, — обиженно повторяю я, — меня зовут Слава!
— Мара, — отскакивая с нашего пути, представляется кошка и жалобно тянет: — Я правда есть хочу! Все помешались на здоровом образе жизни, и энергия снов стала такая же, как то, что они едят. Я этим не наедаюсь. А у тебя сны плотные и вкусные. Русалки их вообще как кино смотрят. Чем я хуже?!
— Андрюха, у нас кошка Мара... есть хочет, — нервно усмехаюсь я, не до конца веря, что моя внезапная гибель откладывается.
— Тогда по кошкам! То есть по коням! Русалки, говорите, мои сны смотрят? У русалок же, наверное, рыба имеется. Мара, госпожу твою Фрейю, тебя рыба устроит?

В этот момент мне мучительно хочется провалиться под землю, минуя чердак, перекрытия и подвал доходного дома. Если бы мой новый знакомый все еще не держал меня за толстовку, наверное, так бы и случилось.

— Красивое! — довольно улыбается кошка, когда русалки вытаскивают ей из канала рыбину, похожую на переливающуюся всеми цветами радуги рыбу-луну.
— Наслаждайся, — Андрюха треплет ее по холке и садится на гранитные ступени рядом со мной.
— Ты к нам откуда приехал, наблюдающий? — обращается ко мне уже знакомая русалка с зелеными волосами.
— Из Москвы, — нехотя сообщаю я и опускаю взгляд.

Мне все еще невыносимо стыдно за произошедшее. Надо же так опростоволоситься! Какой-то человеческий сновидец лучше меня знает, как обращаться с посюсторонними существами, хотя они для него вообще-то потусторонние.

— Так ты не местный? — радостно восклицает он. — Зови, если что. Могу много чего показать и рассказать.
— Ты вот это сейчас серьезно? — я меряю собеседника удивленным взглядом.
— Почему нет? — Андрей хитро прищуривается. — Может, я хочу добавить в детектив элемент мистики.
— Учти, звать я могу в любое время дня и ночи! — предупреждаю я.
— Без проблем! Я так понимаю, что время здесь нелинейно, да и пространство тоже. Как в том мультфильме, где вашу маму и тут, и там показывают. Так что не думаю, что это доставит мне сложности.
— Какой-то ты слишком умный для мента, — язвительно говорю я и нарочито выделяю имя голосом, — Андрюха.
— Я из интеллигентной семьи, — парирует он и смешливо добавляет: — А еще я сообразительный и меня все любят.

Кошка Мара доедает рыбу, подходит к нему и, развалившись у его ног, подставляет ему живот.

— Видишь, даже Мара это подтверждает, — он наклоняется и принимается чесать кошку.
— Прости, что хотела тебя съесть, — мурлыкает та, блаженно прикрыв глаза, — была неправа.

Русалки хором вздыхают и смотрят на Андрюху влюбленными глазами, а мне ничего не остается, как принять неизбежное: с этого дня у меня новая работа в новом городе, а в нагрузку мне, похоже, прилагается этот... условный мент, который давно стал частью культурного кода.

Надеюсь, мы сработаемся.

Мелалика Невинная

Вопрос: Нравится?

1. Да!		18	(100%)
Всего:		18

@темы: сказка, Мелалика Невинная, Андрюха, у нас...

---

Кусеница Подвальная

[cityhaze]

Художник — Кейнари

Вопрос: Нравится?

1. Да!		35	(100%)
Всего:		35

@темы: бестиарий, Кейнари

---

Приходит день, такой же, как вчера | Елена Шилина

[cityhaze]

Приходит день, такой же, как вчера,
такой же неприветливый и робкий,
похожий на несчастного ребенка,
когда не стала истиной мечта.
Земля-волчок раскачивает мир,
качаясь возле самого обрыва.
Планета тоже хочет быть любимой,
рисуя по галактике пунктир
из точек-звезд, и слышен тихий стук –
как будто сердце бьется в асинхроне
с вселенно-человеческом покоем.

Приходит день и замыкает круг
в кольцо змеи, в драконово кольцо –
синдром любви отрекшихся от воли.
И отреченье было добровольным.
И катится над бездной колесо.
Мальчишка-Ланселот не точит меч,
убьешь дракона – станешь сам драконом,
убийцей и крушителем закона.
Клеймо убийцы в жизни не стереть.
Бежать. Бежать, покуда хватит сил,
пока остались верными границы,
ему не хватит времени молиться
и ждать, чтоб свыше кто-нибудь простил.
Бежать туда, куда глаза глядят, –
принять в себя драконовый зародыш.
Дороги две, но каждая тревожит
и каждая – вселенно-личный ад.

Читать дальше

Приходит день, и крутятся часы.
Песок безмирья сыплется на пальцы.
И рыцарь может плакать и смеяться,
по-прежнему пугаясь темноты,
выискивая тени на стене.
По пьесе – Ланселот, в душе – мальчишка.
Один на поле воин только в книжках,
а в жизни – просто путник на тропе.
Убей дракона, только не мечом.

Приходит день, стирая грань пунктира.
Земля-волчок сама родится миром,
вселенно-человечность ни при чем.

И будет новый час, и новый дом,
и новое всеправие закона.
И Ланселот останется драконом,
но только с человеческим лицом.

Елена Шилина

Вопрос: Нравится?

1. Да!		23	(100%)
Всего:		23

@темы: сказка, стихи, Елена Шилина

---

Мать драконов | Резная Свирель

[cityhaze]

Солнце круглое как пятак и пронырливое как бес.
Мать драконов уже не та.
Мать драконов идёт в собес
разобраться на раз-два-три, что наделали со страной.
Мать драконов несет артрит, пенсионный и проездной.
Но не так это всё легко, как казалось на первый взгляд.
У кого-то любимый кот — здесь же выводок драконят,
то есть вечный бардак и гам, словно утренник в детсаду.
Собирает их по дворам, жалко маленьких, пропадут,
засопливятся в холода.
Как попали сюда вообще? Вероятно, дыра, портал, или трещина, или щель,
или тёмный совсем тайник.
Суть не в способе, боже мой.
Вот потом подрастут они и вернутся, целы, домой,
где черешня и абрикос или сладкий заморский фрукт.
У кого-то лохматый пёс, а кого-то драконы ждут.
Опираясь рукой на трость, гулко кашляя при ходьбе,
Мать драконов спешит к метро, улыбаясь сама себе
и украдкой смотря наверх, через тысячи лет спустя.

Читать дальше

Открывает в прихожку дверь,
и драконы летят-летят,
зацепляясь за макинтош, деловито дыша огнем.
Мать драконов вздыхает: «Что ж, поживём еще, поживём».
Ну, не так уж плоха страна, просто северно и бело.
Скоро будет опять весна.
Мать драконов возьмёт седло,
свистнет, гикнет: «Давай, пошли»
(следом тоненько: «Йу-ху-ху»).
Небо яркое как павлин, солнце — мартовский хулахуп.
И мечтательный господин скажет спутнице: «Брось ключи.
Вон, красиво летят, гляди.
Надо нашего научить».

Резная Свирель

Вопрос: Нравится?

1. Да!		46	(100%)
Всего:		46

@темы: сказка, стихи, Резная Свирель

---

Говорят, не ложись на краю | Елена Шилина

[cityhaze]

Говорят, не ложись на краю — прибежит волчок.
Говорят, что он в сказке вечерней — и царь, и бог,
Подкроватное лихо, пугающий малышей.
А для взрослых — собака, скребущая ночью дверь.
И грозятся соседи то скалками, то ружьем,
Что пора показать ему место и чтобы сон
Не тревожил волчок, не тревожил пускай детей.
Волк считает до ночи секунды, минуты, день,
И почти что смыкает глаза, и почти что спит,
Видит пятые сны, как врывается в уши крик,
Крик, по-детски отчаянный, вырванный из груди.
Волк вздыхает по-лунному долго. Пора идти.
Надевает на шкуру начищенный черный мех,
Поправляет ряд пуговиц. Прячет в кармане смех.

К малышу несмышленому снова пришел кошмар,
Богу богово, волку — несмятый постельный край.
Вот такая работа — стирать полуночный бред.
Человеку волк — друг, а вот он почему-то нет.
Сделай доброе дело — оставь его за спиной,
Скажут доброе слово — приятно, а нет — долой.
Благодарность не ценится в общем и наяву.
Спит дитя, улыбается. Значит, пора ко сну.
Мех зацепится, катится пуговка под столом.
Волк не слышит, считает овец. Остальное днем.

Читать дальше

А наутро соседи, завидев его следы,
Осыпают проклятьями, точат свои ножи,
Обзывают дворовой собакой без рода-дня.
Волк не слышит, он дремлет, и спит рядом с ним луна.

Я качусь под столом, слышу шорох и каждый вздох.
Волк не просто хозяин кошмаров — он царь и бог,
Он хранит малышей и качает их на груди.
Если кто-то приляжет на край — то пора идти...

Елена Шилина

Вопрос: Нравится?

1. Да!		27	(100%)
Всего:		27

@темы: сказка, стихи, Елена Шилина

---

Чудик | Эким Кедэри

[cityhaze]

Его сшили из старой вязаной рукавицы. Рукавичное тельце туго набили серой ватой, вместо глаз пришили бусинки: на правый глаз сгодилась яркая зелёная бусина, на левый — нежно-голубая, размером поменьше. Для носа подошла малюсенькая чёрная пуговица. Ножками стали две плетёные верёвочки с узелками-ступнями на конце, а ручками… А ручка была у него всего одна — вязаный палец рукавицы.

Творцом этой необычной игрушки был мальчик по имени Тим. Вообще-то он хотел сшить медвежонка, но в итоге сотворил вот это непонятное существо, не имеющее ничего общего ни с одним зверем на свете.

— Ну и Чудик у меня получился! — воскликнул Тим, недоверчиво осматривая игрушку. — Вот так я тебя и назову, — рассмеялся мальчик и, пренебрежительно бросив Чудика на кухонный стол, убежал гулять во двор.

Чудик расстроенно поморгал бусинными глазами и осмотрелся.
«Какой красивый огромный мир!» — подумал он, разглядывая кухню. Всё-то ему казалось необычным: и лёгкие занавески на окнах, и посуда, аккуратно расставленная на полочках кухонного гарнитура, и светлые обои в цветочек.

Чудик улыбался одними лишь глазами. Говорить-то он не мог, ведь рта у него не было. Но вскоре он получил и его.

Читать дальше

Вечером из института вернулась старшая сестра Тима. Увидев игрушку, она пририсовала Чудику улыбающийся рот одним из своих фломастеров. Чудик улыбнулся девушке широко-широко, а она в ответ рассмеялась:
— Ну и Чудик же ты, нелепый какой-то… — сказала она и, отложив игрушку в сторону, тут же про неё забыла.

В общем, с первых же дней жизнь Чудика не задалась. Тим почти сразу подарил его своему другу, а тот, в свою очередь, передарил Чудика младшей сестрёнке, а та и вовсе отдала игрушку коту. Хорошо хоть бабушка это заметила и вовремя забрала Чудика из цепких лап кота, который намеревался распотрошить вязаное тельце не на шутку перепуганной игрушки.

Вскоре Чудик попал к другому ребёнку, а затем ещё к одному… В итоге он сбился со счёта, сколько хозяев поменял за месяц. Хорошо, что считать Чудик толком не умел, а то бы ужасно расстроился от всех этих цифр. Уж слишком впечатлительной оказалась его игрушечная натура.

И очень скоро Чудик разочаровался в детях. Потускнели и обшарпались его бусинные глаза, запачкались верёвочные ножки, а на вязаном боку, страшно подумать, — появилась дырка, из которой торчал кусок серой ваты. А однажды случилось и вовсе ужасное…

Очередной хозяин оставил Чудика на скамейке в парке. Специально или случайно, Чудик не знал, но, в любом случае, это было очень обидно и горько. Чудик лежал на скамейке, мок под дождём и впервые в жизни злился по-настоящему.

«Ну и пусть, — думал он. — Я останусь здесь и погибну. Уж лучше так, чем терпеть все эти насмешки. Если дети меня не любят, то и я не буду никого любить. И зачем я только появился на свет, такой никчёмный и странный!»

И Чудик злился, очень сильно злился, а его бусинные глаза сверкали от злости. А может быть, они сверкали от света включившихся в парке фонарей… Кто его знает. Но, так или иначе, Чудик отчаялся и, обессилев от переполнявшей его злобы, вскоре закрыл разноцветные глаза и крепко уснул.

Проснулся он от того, что кто-то поднял его со скамейки. Всё ещё сонный Чудик не мог ничего рассмотреть, так как сразу же оказался в темноте. Его засунули под куртку и куда-то понесли. Промокший несчастный Чудик прижался к своему спасителю, от которого пахло фруктовыми леденцами и дождём. От тепла и движения Чудика вскоре разморило, и он снова крепко уснул.

Проснулся Чудик от того, что в его бусинные глаза ярко светило утреннее солнце. Он недовольно зажмурился, но тут рядом кто-то появился, и раздался звонкий голос:
— Привет! — произнёс голос, и над Чудиком склонилось симпатичное детское лицо. Это была девочка лет восьми, не больше. Она лукаво улыбалась, и от улыбки на её щеках появились милые ямочки.
— О, я смотрю, ты уже высох, — проговорила девочка, аккуратно потрогав Чудика тёплыми руками.

Он заморгал разноцветными глазами и осмотрел свои ножки и единственную ручку. Они оказались на удивление чистыми и пахли так, будто их вымыли цветочным шампунем. Вязаный бок был криво заштопан синими нитками, и вата из него больше не торчала.

Девочка аккуратно подняла игрушку с кровати и, посадив на прикроватную тумбочку, сказала:
— Посиди пока, а я заправлю постель. А то мама будет ругаться, что в комнате опять беспорядок. Кстати, меня зовут Мэри, — доверительно сообщила девочка и снова улыбнулась Чудику.

Он молчал. Ему всё было в диковинку. С ним разговаривают, ведут себя… по-доброму... «Нет, — подумал Чудик. — Это слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, и... наверняка я скоро надоем этой Мэри. Она тоже решит, что я — несуразное существо, и бросит меня», — с горечью подумал он и отвернулся.

Но шли дни, и девочка оставалась с ним всё такой же приветливой и доброй. Она тоже назвала его Чудиком, но каждый раз произносила это имя с гордостью и теплом, и ватное сердце Чудика стало оттаивать.

Каждое утро Мэри брала Чудика с собой в школу, показывала друзьям и выдумывала истории про его невероятные приключения.
— А вторую руку он потерял, когда сражался с пиратами, — сообщала она одноклассникам. — Битва была страшная, но мой Чудик одолел всех врагов, всех до одного. А потом он спас из плена принцессу, то есть меня, — уточняла Мэри. — И я посвятила его в рыцари...

Одноклассники слушали истории Мэри, разинув рты. Некоторые из них посмеивались и говорили, что «всё это глупости, и выдумки, и полная ерунда», но каждый раз, когда Мэри рассказывала новую историю, они окружали её и снова слушали, и глаза их светились от радости.

После школы Мэри и Чудик возвращались домой. В комнате девочки всегда царил беспорядок. Повсюду были разбросаны листы бумаги, блокноты, ручки, карандаши… Всё свободное время Мэри выдумывала новые истории, а потом записывала их. Закончив очередную историю, она сажала Чудика к себе на колени и читала ему вслух.

Чудик слушал девочку, и его ватное сердце замирало от восторга, ведь почти всегда он был главным героем этих историй.

А когда наступал вечер, Мэри ложилась спать и всегда укладывала Чудика рядом на подушку, укрывая тёплым одеялом.

— Знаешь, — шептала девочка. — Я раньше обижалась на одноклассников и плакала, когда над моими историями смеялись, но потом... папа объяснил мне, что люди часто насмехаются над тем, что кажется им странным. Они это не со зла, а просто… им нужно время, чтобы увидеть красоту. И ещё папа сказал, что мои истории — это волшебство и они греют людей не хуже солнца. Да, так он и сказал. А мой папа — самый честный человек на свете, и уж он-то врать не будет… И, Чудик… — бормотала совсем сонная Мэри. — Я ужас как тебя люблю.

Чудик улыбался рисованным ртом, и его бусинные глаза блестели от подступающих слёз. Не игрушечных, а самых настоящих.

Или они блестели от света включённого ночника?.. Кто его знает.

Эким Кедэри

Вопрос: Нравится?

1. Да!		24	(100%)
Всего:		24

@темы: сказка, Эким Кедэри

---

Кицунэ

[cityhaze]

Во подмосковном дворе замечен очередной редкий зверь, на сей раз — гость с далёкого Востока.
Фотография магозоолога Orixenus.

Вопрос: Нравится?

1. Да!		60	(100%)
Всего:		60

@темы: фоточудеса, Orixenus

---

Пан или пропал | Мелалика Невинная

[cityhaze]

Эта игра называется «Пан или пропал», но между собой мы зовем ее «Бег с препятствиями». В «Пан или пропал» играют парами, реже – тройками. Если не добежишь до цели первым или хотя бы вторым, если играете втроем, теряешь жизнь. Правда, есть один секрет: не обязательно терять собственную – можно отдать чужую. Я никогда не играю на свою жизнь – только на чужие.

В этот раз мы бежим вдвоем до булочной в Крестьянском переулке. Я стартую от бывших казарм на улице Красного Курсанта, а Макс – от Дворца Молодежи на Профессора Попова. Это только кажется, что играть в «Пан или пропал» легко. Во время игры любая часть города может стать препятствием на пути к цели. Предсказать препятствия невозможно – они всегда разные.

Первое препятствие я обнаруживаю на пересечении с Чкаловским проспектом. Лужа покрывается пузырями, из нее вырастает Петрович. В другие дни он – неприметный питерский алкоголик, сегодня – рассерженный водяной дух.

– Пан или пропал? – ревет он.

Молниеносно извлекаю из рюкзака бутылку водки и, отвернув крышку, одним отточенным движением выливаю содержимое в лужу. Петрович ныряет обратно, а я легкой трусцой устремляюсь вперед.

Из сквера Красного Курсанта мне навстречу лениво выходит химера. Химер я недолюбливаю – никогда не угадаешь, какая тебе встретится. Все химеры умеют читать страхи. Только одни потом просто меняют свой облик на тот, что вызывает у тебя оторопь, а вот другие способны изменить и кусок реальности, превратив его в твой самый худший кошмар.

Пан или пропал?

Читать дальше

Химера облизывается. Пространство вокруг нее начинает дрожать, точно раскаленное марево. Я торопливо озираюсь, словно ищу у города поддержки. Взгляд скользит по декоративному панно на брандмауэре дома – герои Отечественной войны, триумфальная арка, вот это все.

– Пришел Кутузов бить французов! – ору я во всю мощь легких.

Химера вздрагивает и съеживается, инстинктивно прижимая острые уши к голове. Страх меняет направление и поглощает ее. «Переход Малого проспекта Петроградской стороны разрешен», – сообщает механический голос на светофоре, и я, не теряя ни секунды, бросаюсь через дорогу.

На Съезжинской меня подрезает Колесница. Колесница – это голем, возникший из отрыжки эгрегора Таро и вечной городской сырости. Обычным прохожим она не страшнее резкого порыва ветра, а вот меня может и раскатать. Единственное спасение – забежать в парадную и переждать. Вот только парадные теперь закрываются на кодовые замки.

Пан или пропал?

Все же пан – из ближайшего дома выходит девушка. Я галантно придерживаю ей дверь и, как только она поворачивается ко мне спиной, сигаю в спасительный полумрак. Поднимаюсь на один лестничный пролет и смотрю в окно на Колесницу. Одновременно гадаю: кого еще встречу, что еще пригодится из лежащего в рюкзаке, успею ли я…

Колесница нетерпеливо ерзает по тротуару туда-сюда, словно выжидает. Впрочем, это скорее программа, чем осмысленное действо, – разума у Колесницы нет. Именно благодаря этой особенности она скоро переключится на что-то другое и укатится дальше. Наконец Колесница делает резкий рывок и исчезает из вида. Для проформы стою в парадной еще несколько минут, а затем, оставив на подоконнике пару кубиков рафинада и конфету для местного хранителя, покидаю убежище.

По Кронверкскому проспекту я бегу расслабленно. Мне остается лишь пересечь Каменноостровский – и я у цели, но в подземном переходе на меня гранитной горой надвигается Сфинкс. Он растягивает губы в улыбке и вопрошает:
– Пан или пропал?

Пройти Сфинкса можно, только разгадав загадку, но я не понимаю, что он имеет в виду – название игры, результат этой игры для меня, для Макса, для того, чью жизнь я отдам взамен своей в случае проигрыша… Пан или пропал, пан или пропал, лихорадочно думаю я. Какое слово правильное? Я отвлек Петровича, я замкнул морок химеры на нее саму, я спрятался от Колесницы, я не играю на свою жизнь. Значит, пан.

– Пан, – отвечаю я Сфинксу, рефлекторно зажмуриваясь – за неверный ответ можно огрести когтистой лапой по голове, но удара не следует. Сфинкс заливисто смеется и растворяется в воздухе. Путь свободен!

Когда я вбегаю в булочную, Макс уже сидит за стойкой у окна.

– Ты проиграл, Алекс, – вместо приветствия говорит он. – Выбирай!

Я обвожу помещение взглядом. Помимо нас в булочной находятся женщина с ребенком, байкер, офисный клерк и девушка-продавец за кассой.

– Вот его, – бегло отзываюсь я, указывая на бородача в косухе.
– Хорошо, – сыто соглашается Макс, – эту жизнь я у него забираю, а он пусть найдет новую.

Байкер достает из кармана сотовый телефон, делает звонок.

– Буду в универе в пять, – басит он в трубку. – Нет, конечно. Такси возьму.

Я мысленно ликую: если бы Макс не забрал эту его жизнь, бородач бы пропал – сел на байк и не разминулся с фурой на Левашовском, а в новой жизни он пан – поедет на встречу выпускников на такси, встретится с бывшими сокурсниками и преподавателями, его пригласят на кафедру…

Впрочем, дальше мне уже не интересно – это его жизнь, а не моя. Мне пора готовиться к новой игре в «Пан или пропал». Я никогда не играю на свою жизнь – только на чужие.

Мелалика Невинная

Вопрос: Нравится?

1. Да!		42	(100%)
Всего:		42

@темы: сказка, вольные порождения города, Мелалика Невинная

---

Пятно на двери | Татьяна Попова

[cityhaze]

На дверце старинного комода выступило пятно странной формы.

– Серёж, что это? Ты кофе пролил? Я ж просила есть и пить только на кухне.
– Ничего я не проливал, – голос Сергея звучал искренне. Он подошел к комоду и, посмотрев на пятно, пробурчал: – Говорил же, зря согласились, – Серёже и раньше не нравилась мебель, оставшаяся в наследство от старых хозяев, – пусть бы за свой счёт всё выбрасывали. Сдалось нам это старьё!
– Да? – взвилась Оля. – Ты предпочитаешь жить в пустой квартире? И складывать вещи на пол?
– Купили бы новые шкафы, – не слишком уверенно огрызнулся Сергей.
– Купили бы? Не знала, что у тебя остались деньги. Может, долг родителям и банку отдадим, а потом будем выбрасывать то, что есть?

Но дело было не только в деньгах. Оле нравилась старая мебель, она «шла» немного запущенной однокомнатной квартире в сталинском доме. После съемной студии в панельке высоченные потолки, широкие подоконники, лепнина и прочие «остатки былой роскоши» казались склонной к романтике Оле атрибутами сказочного замка.
Оля утверждала, что комод сделан из карельской берёзы. В бежево-коричневых узорах на дверцах угадывались рога оленей, королевские короны, гривастые львы. И вдруг неизвестно откуда появилось пятно ржавого цвета.

Оля провела по пятну пальцем. Сухо. Дверца не поцарапана и не испачкана. Оля попыталась стереть пятно влажной тряпкой, потом протерла средством для мытья посуды. Всё напрасно. Применить что-то более действенное побоялась: можно повредить дерево. Оставив попытки справиться с загадочным пятном, Оля поехала в институт.

Читать дальше

Вернувшись домой после занятий, Оля первым делом подошла к комоду. Пятно не только не исчезло, но выросло. С одной стороны – вытянулось, с другой – округлилось.

– Может, это грибок какой? – предположил Сергей, когда пришёл с работы. И, как всегда делал в непонятных ситуациях, полез в интернет.

– Странная история, – доложил он жене через полчаса, – никаких правдоподобных объяснений нашему пятну я не нашёл. Будем наблюдать.

К субботнему утру невнятное пятно «дозрело» до совершенно чёткого, словно фотографического или нарисованного тщательной рукой художника-реалиста изображения. На дверце комода красовался старинный ключ. Массивный, с одной бородкой. Головка похожа на сердечко.

– Хм, – Сергей покачал головой, – утешает только то, что это ключ, а не какая-то клякса. Ничего смотрится, не портит общего вида.
– При чем тут вид, – возмутилась Оля, – как ты не понимаешь, ведь это неспроста. Это какое-то послание!
– Оль, ты что? Всерьез? Никогда не замечал у тебя склонности к мистике.
– А я никогда не видела, чтобы на мебели вот так появлялись ключи. А теперь вижу. И понимаю, что с этим нужно что-то делать.
– И что ты собираешься делать? Колдунов позовём? Или экстрасенсов?
– Очень смешно. Лично я собираюсь искать замо́к. А ты можешь делать что хочешь.
– Какой еще замо́к? – не понял Сергей.
– Раз есть ключ, должен быть и замо́к, – уверенно ответила Оля. Сергей только покачал головой и отправился в магазин за продуктами: в холодильнике, как всегда, могла бы мышь повеситься.

Когда через полчаса он вернулся, в квартире никого не было. Сергей позвал жену, заглянул в комнату, кухню, санузел. Пусто. И, похоже, тут кто-то проводил обыск: вещи разбросаны, в кухне стоит стремянка. Сергей растерялся. И вдруг над головой послышался шорох.

Иррациональный страх сжал горло, и Сергей спросил: «Кто там?» Вопрос был глупым, голос – хриплым.

– Кто же еще, конечно, я! Ты зачем стремянку отодвинул? Как я слезу?

Сергея, выдохнув, вернул на место стремянку и помог жене слезть с антресолей.

– Говорила я тебе, надо было сразу туда залезть, – Оля, пыльная и грязная, но полная энтузиазма, похоже, не заметила, что до смерти перепугала мужа, – представляешь, эти антресоли тянутся далеко-далеко. Значительно дальше нашего коридора. Я до конца не долезла, потому что темно. Я ж не знала, что они такие длинные, а то бы взяла фонарь. Кстати, а у нас есть фонарь? Или можно телефоном подсветить.

Сергей молча смотрел на юное лицо жены. В какой-то старой комедии герой говорил, что жениться нужно на сироте. За два года брака любящий муж Сергей никогда не думал о том, что жениться нужно на ровеснице. Но сейчас именно эта мысль настойчиво билась в мозгу. Хотя, тут же подумал Сергей, Оля и в тридцать пять, наверное, будет способна удивлять.

Они чуть не разругались окончательно, пытаясь решить, кто полезет на антресоли с фонарём. Сергей стоял насмерть: неизвестно, насколько прочные перекрытия у старого дома. Ольга тут же обращала его доводы против него же: если перекрытия непрочные, то нужно лезть ей, она легче. В конце концов решили бросить жребий. Повезло (повезло ли?) Сергею.

Он был уверен, что антресоли только показались Ольге длинными: темнота, теснота, волнение вполне объяснили бы её ошибку. Но, бросив взгляд на освещенное фонарем пространство, Сергей понял, что жена права. Антресоли тянулись значительно дальше, чем коридор их квартиры внизу.

Обычно люди забивают антресоли и чердаки всяким хламом. Но старые хозяева либо не хранили тут ненужных вещей, либо очистили антресоли перед отъездом. Только пыль и обрывки бумаги, больше ничего не увидел Сергей, продвигаясь ползком по узкому лазу.

Поначалу он слышал приглушенный голос Оли. Это она придумала петь песни, чтобы он понял, когда покинет ту часть антресолей, что идёт над их квартирой. Потом голос пропал.

Он все время смотрел на часы: чувство времени в тесноте антресолей терялось. Сергею казалось, что он слышал Олин голос не меньше часа, хотя на самом деле через четыре минуты голос стих. А еще через девятнадцать минут Сергей упёрся в стену.

Антресоль не кончилась – просто раздвоилась. Почти как в сказке: налево поползёшь, направо поползёшь. Только прямо пути не было, и неизвестно заранее, что ждёт при выборе каждого из двух путей.
Сергей пополз направо, потому что сил уже почти не осталось (девятнадцать плюс четыре – двадцать три? это он так вымотался за двадцать три минуты?), а повернуть направо было сподручнее. Еще десять минут – и фонарь оказался не нужен.

Поток яркого дневного света заполнял пространство. Теперь это уже была не антресоль, похожая на лаз, а довольно высокий и не слишком узкий коридор. Сергей смог встать, выпрямиться во весь рост, вздохнуть полной грудью. И воздух был не пыльным и спёртым, а свежим и каким-то необычным, словно ионизированным.

Сергей рванулся к свету и… наткнулся на сетку. Сетка? Или правильнее назвать препятствие решеткой? Во всяком случае, очень тонкие, но необыкновенно прочные металлические нити, сплетенные в замысловатый узор, не рвались под нажимом, их невозможно было разрезать складным ножом.

А между тем в полуметре от препятствия Сергей видел край крыши дома. Наверное, это была крыша, потому что за ней было небо. И крыши других домов.

Дома? А может, это были деревья, похожие на дома? Почему Сергей подумал про деревья? Разве эти дома были зелеными или коричневыми, разве у них были ветки и листья?

По небу летали птицы и странные летательные аппараты, похожие одновременно на птиц, на дроны и на картинки из фантастических книг. В летательных аппаратах передвигались люди. Но люди ли? Сергей не был в этом уверен, разглядеть как следует мешали одежды, похожие на разноцветные очень тонкие, смазывающие черты лиц и очертания фигур скафандры.

Один из летательных аппаратов подлетел вплотную к краю крыши. Глаза сидящего в аппарате существа смотрели на Сергея, губы не двигались, но Сергей понимал каждое непроизнесенное слово.

– Мы рады, что ты нашёл путь. Принеси ключ и открой дверь.
Человек поднял обтянутую скафандром руку и указал на сеть. Только теперь Сергей увидел, что в середине нити сплетаются в узор, напоминающий замочную скважину.

Сергей повернулся и пошёл назад. Скоро проход сузился и снова превратился в тесную пыльную антресоль. Он дополз до места, где налево был путь домой, а прямо – в неизвестность. Сергею хотелось вернуться к Ольге. И надо было (или не надо?) выполнить указание человека в скафандре. Но, вопреки желанию и своему, и незнакомца, он пополз вперёд.

Тут антресоль не расширялась, до конца оставаясь узкой. И в конце пути не было препятствий. Когда Сергей вылез на крышу, почему-то сразу стало ясно, что внизу шумит хорошо знакомый родной город.
На крыше стояла голубятня. Такие Сергей видел в старых фильмах, а «вживую» только один раз, в маленьком городке, где жили его дед с бабушкой. В голубятне сидели голуби: сизые, и пёстрые, и один белый. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять: голуби скоро погибнут. На дверях голубятни висел большой ржавый замок, и птицы умирали от голода и жажды.

На обратном пути Сергей не смотрел на часы. Ему казалось, что он ползёт очень быстро, но, может, он ошибался. Только услышав голос Ольги (она послушно пела уже чуть-чуть охрипшим голосом), Сергей понял, как устал и как ему хочется пить.

Ольга, выслушав мужа, ничем не выказала удивления или испуга. И не колебалась ни секунды:
– Ключ надо вырезать, ты сумеешь?
Сергей сумел, хотя никогда не мог похвастаться золотыми руками. Поймав на лету выпиленный ключ, Оля сказала:
– На этот раз пойдем вместе. Ты впереди. И не спорь.

Сергей и не спорил, понимал, что бесполезно. И они поползли: впереди – Сергей с фонарём и большой бутылкой воды, сзади – Ольга с ключом и мешочком. Ползли молча. И только когда впереди показалась стена, Сергей понял, что не обсудил с Ольгой самое главное. Вдруг они, как это частенько бывало, разойдутся во мнениях?

Он остановился. Тут же послышался взволнованно-рассерженный голос Оли:
– Что случилось?
– Ничего. Я только…
– Отдыхать будем потом. Сам говорил, голуби на последнем издыхании.
Хм, в главном они совпадают.

Сергей волновался: вдруг он плохо вырезал ключ, и тот не войдет в скважину замка? Или сломается? А что, если ключ – вообще не тот?
Но ключ подошел, и дверь открылась, и голуби, напившись воды и поклевав крупы, взлетели разноцветной стаей над городом. И они с Олей стояли, обнявшись, на крыше и смотрели на полёт голубей, а потом искали в переплетении улиц свой самый-самый первый дом со съемной квартирой.

Стемнело. Город внизу расцвёл сотнями огней. Пришла пора возвращаться. Ольга хотела вытащить ключ из ржавого замка, но он не поддавался. Сергей пришёл ей на помощь, потянул ключ, и тот сломался. В руках Сергея осталась только головка, похожая на сердечко.

– Я так и знала, – прошептала Ольга. И оба не удивились, когда, достигнув поворота антресолей, увидели, что никакого ответвления направо нет.

– Интересно, если мы завтра заберемся на антресоль, она будет такой же длинной? – крикнула Оля из ванной. Сергей не ответил. Оля с мокрым лицом и полотенцем в руках зашла в комнату. Сергей стоял перед старинным комодом и рассматривал на совершенно целой дверце бежево-коричневый узор, похожий на оленьи рога.

Татьяна Попова

Вопрос: Нравится?

1. Да!		32	(100%)
Всего:		32

@темы: сказка, Татьяна Попова, вольные порождения города

---

Тут кот | Юлия Гладкая

[cityhaze]

Ходики на стене мерно отщелкивали время, точно белка грызла орешки: «Цок-цок».
Домовой и кот устроились на любимом подоконнике и, разглядывая заснеженный двор, тихо переговаривались:
– А ведь вроде недавно тебя в дом принесли, а гляди-ка, почти год прошел, – умилялся кот.
– Не меня принесли, а часы, – Еремей поскреб кургузыми пальцами бороду.
– Да какая разница, – отмахнулся Варфоломей, – я к тому, как быстро течет время!
– Есть такое, – согласился Еремей, – вот вроде недавно еще избенкой своей ведовал, а теперича тут с тобой всякую нечисть гоняю. То Алевтину, то шамана ее ряженого, то призрака.
– Ну, Алевтину-то зачем в нечисть записывать? – удивился кот. – Она просто очень беспокойная женщина.
– Очень, – подтвердил домовой и шумно хлебнул молока из кошачьей миски.
– Главное, что теперь ты тут и уже никуда от нас не уйдешь, – подвел итог разговора кот и торжественно заурчал, наполняя ночь спокойствием и уютом.

Звонок в дверь расколол утреннюю тишину. Кукушка, как раз собиравшаяся отсчитать восемь куков, едва не подавилась, и Еремею пришлось похлопать подругу по спине.
Меж тем тот, кто стоял на пороге, не собирался уходить. Кнопку звонка терзали, не давая жителям дома никакого шанса отмахнуться от ранних гостей. Варфоломей лениво потянулся, решая, идти с проверкой или нет, но, перехватив задумчивый взгляд Еремея, отмел сомнения и первым оказался у порога.
– Что ж это такое? – ворчал Андрей, спускаясь по лестнице. – И в выходной выспаться не дают! – он одернул футболку со слоном, прикрывая бурое родимое пятно на боку, которое по его мнению походило на очертание Австралии, а по мнению Тани – на собаку породы ризеншнауцер.
– Ты тут, кот? – Андрей подхватил пушистого на руки, чтоб не выбежал, а то ищи его после по сугробам. Широко зевнув, хозяин чуть нахмурил брови, придав себе слегка свирепый вид, и только тогда распахнул дверь.
Мелодично звякнул колокольчик, привезённый Андреем из Индии жене в подарок.
На пороге стояла девушка. Нос у нее покраснел от мороза, а ресницы побелели. Мех на капюшоне тоже украшал иней, отчего Андрею вначале показалось, что перед ним Снегурочка. Ну мало ли, Новый год недавно был, может, кто-то еще ходит в костюмах?

Читать дальше

Но стоило ему пару раз моргнуть, как морок развеялся. Обычная девушка в синем пуховике и перчатках без пальцев. Она стояла и как-то неуверенно мялась с ноги на ногу.
– Холодно, наверное, в сапожках-то по морозу? – успел подумать Андрей, как вдруг рядом с незнакомкой появилась тетка. Андрей мог бы поклясться, что еще мгновение назад её тут не было, а теперь вот она, прямо перед ним. Варфоломей, прикорнувший было на хозяйских руках, дернулся и зашипел, увидав такую гостью.
– Тут кот, – скривилась она, а затем, оттеснив в сторону смущённую девушку, тетка вздёрнула подбородок, чуть оттопырила губу и затараторила: – Вы, что ли, значится, Ивановы? Давай, прямо говори, не шуткуй, я дважды спрашивать не стану. А ты тоже не стой, не молчи, – она ткнула в бок девушку, и та испуганно покосилась на свою спутницу.
– Мы, – признался Андрей, поглаживая кота и не понимая, что происходит. Тетка ему не нравилась, выглядела она чудно. Какая-то юбка в заплатах. Дубленка странная, короткая, замызганная, с торчащим из рукавов драным мехом. На голове платок намотан. Нос крупный, красный, рыскающий такой нос, а глазенки маленькие, как пимпочки. Поросячьи глазки. При этом вся она, тетка эта, выглядела до того нелепо, что просто не верилось, что вот она настоящая стоит перед ним на крыльце. Не нравилась она и коту, тот сам не мог объяснить, отчего ему так хотелось прогнать бабу прочь, он даже замахнулся лапой, но Андрей ловко пресёк военные действия.
– Мы, – тем временем передразнила его обладательница душегреи, все же отодвигаясь подальше от мохнатого, – а раз вы, то пущай в дом, разговор есть!
– А вы, собственно, кто такие, чтоб я вас впустил? – теперь Андрей хмурился отнюдь не понарошку.
– Мы-то, то есть она-то, – тетка вытолкнула вперёд себя «Снегурочку», – наследница!
– Наследница, простите, чего? – не понял Андрей. Он уже слышал, как за спиной тревожно шуршит Таня, выдернутая из сладкой неги сна этими полоумными женщинами.
– Ходиков ваших! – выпалила тетка, выглядывая из-за спины оробевшей девушки. – Они ведь у вас?
– Ходики? Часы, что ли, с кукушкой? – растерялся Андрей и зачем-то взглянул на кота.
– Соври! – заорал Варфоломей, хвостом чуя беду, но хозяин его не понял.
– Да, часы, – оживилась девушка, – нам Петрович сказал, ну, тот, что с вами работает, что вы их взяли, они у вас? – и она так взволнованно взглянула на Андрея, что тот смутился и тут же почувствовал себя вором и негодяем.
– Входите, – вздохнул он, впуская незваных гостей и морозный день в гостиную, – в тепле поговорим.
Кот опрометью вбежал на кухню и, проскользив по ламинату, шмякнулся боком о ножку стола.
– Ты потише там, хвостатый, – окрикнул его Еремей, – мебеля хозяйские не круши.
– Не о мебелях переживать надо! – возмутился кот. – Покуда ты тут кукушку наглаживаешь, там по твою душу пришли!
– Нет у меня души, – отмахнулся домовой и все же насторожился, – а чего там?
– Наследники объявились, – шепнул кот, прислушиваясь к людским голосам. – Про часы спрашивают.
Еремей вздрогнул и тут же кинулся вниз, съехав по маятнику:
– Чего ж ты раньше молчал? – напустился он на кота.
– Я говорил! – обиделся тот, но Еремей его уже не слушал: высунувшись из кухни, он с тревогой разглядывал незваных гостей.
Вика, так звали девушку, теперь сидела на краешке дивана, сжимая в руках кружку с горячим цитрусовым чаем, и рассказывала Тане и Андрею свою незамысловатую историю. Фекла же щелкала грецкие орехи. Причем делала это мастерски, засовывая по два в рот и ударяя кулаком под челюсть. От раздававшегося треска Андрея каждый раз передергивало, он был уверен, что в этот раз тетка выплюнет на тарелку зубы, но рядом с той лишь высилась горка скорлупок.
– У меня бабушка недавно умерла, Настасья Муравейкина, – рассказывала Вика, – я ее толком и не знала, мы с родителями в другом городе жили. А тут пришлось приехать, помочь ей в последние дни.
– Да уж, – поддакнула Фекла, – Настька сильно сдала, да и немудрено так-то, она с детства тщедушной была.
– Да, бабушка болела сильно, и вот она мне рассказала, что у ее родителей дом в деревне был. Они оттуда давно уехали, но бабушка после приезжала и все бумаги на дом оформила.
Андрей и Таня переглянулись:
– Я вам, конечно, сочувствую, но при чем тут мы? – осторожно уточнил Андрей. – Если дом снесли, значит, бабушка ваша подписала соответствующие документы и получила денежную компенсацию.
– Шиш она получила! Без масла! – встряла Фекла, крутя в воздухе сложенными в кукиш пальцами.
Андрей проигнорировал выпад сумасшедшей и продолжил:
– Да и, в любом случае, этими вопросами заведую не я, вам надо в бухгалтерию обращаться в строительную фирму.
– Я об этом ничего не знала, – вздохнула Вика, – приехала, а там теперь элитное жилье, коттеджи. Вот тогда я отправилась по адресу, что мне застройщик дал, но толком ничего не узнала. И случайно разговорилась с мужчиной, пожилой такой, с бородой.
– Да, знатная борода, лопатой, – расплылась в улыбке Фекла.
– Петрович, он так назвался, сказал, что вы заведовали сносом и что часы, ходики с кукушкой, оттуда забрали. Вот я...
– Мы, – поправила ее Фекла.
– Мы и приехали к вам, – призналась наследница.

– Слыхал? – кот выразительно взглянул на домового. – А я говорил, за тобой они приехали.
– Да постой ты, – Еремей задумчиво теребил бороденку, – что-то тут не так. И тетка эта вроде как знакомая.
– Тебе все знакомы, – фыркнул кот, – и Мороз Иванович, и Аука, да и с Ягой вы одного поля ягоды.
– Тут другое, – отмахнулся домовой, разглядывая посетителей, – знакомое что-то.
– А раз знакомое, – не унимался кот, – то, может, ты эту Вику знаешь или бабку ее Настасью?
– Не, – вздохнул Еремей, – с Муравейкиными я не знаком.
– Вот заберет тебя эта девчонка, увезет в другой город, не свидимся больше, – завыл Вафля, выводя громкие рулады густым басом.

– Тут кот у вас орет, – оживилась Фекла, – вышвырните-ка его за дверь. Неча мохнатому в доме делать.
– Со своим котом мы разберемся сами, – оборвал ее Андрей и задумчиво взглянул на Вику, – да, – признался он, – часы я действительно взял в одной избушке. Привез, отремонтировал, теперь дом украшают. Но если они действительно ваши, то, конечно, отдам. Только как это узнать? Ума не приложу, – пожал он плечами.
– А че тут узнавать? – вновь вклинилась тетка. – Часики наши такие. Домишка деревянный, а внутрях кукушка. Когда выскакивает, на бочок малость валится, это раз, – Фекла загибала пухлые пальцы, – два, так это у длинной стрелки нос погнут, это Стюркин брат по малолетству попортил, любопытный был шибко. Три, посередь крыши одной плашечки не хватает, енто тоже мальчонка поломал, а Таська, сеструха его, покрывала, жалела, значит. Ох и получила она тогда от батюшки, неделю сидеть не могла! А четыре – левая шишечка погрызана, тут кот наш играться любил.
Фекла говорила, а Вика эхом повторяла за ней слово в слово.
У Еремея екнуло под ложечкой, он вдруг так ярко и четко вспомнил тех, прошлых хозяев. Вспомнил неугомонного Матюшку, и хворую Стюрочку, и стойкую Тасю. Вспомнил кота Иллариона, любившего погрызть шишечки часов, пока хозяева не видели. Все вспомнил.
– Ох, – зашелся домовой, хватаясь короткими пальцами за стену.
– Еремей, ты чего? – забеспокоился кот. – Может, на тебя дунуть, а ты меня не пугай!
– Не врут они, Вафля, как есть не врут, – выдохнул домовой, и скупая слеза сползла по его щеке, – эта Фекла, она ж про мою семью говорит, про ту самую!
– Про какую – ту самую? – распушился кот. – Про ту, что тебя в доме прозябать оставила? Про ту, что своего домового забыла? Не семья они тебе, мы – твоя семья!
– Не понять тебе, мохнатый, – протянул Еремей, качая головой, – они ж вот где, – он постучал кулачком по груди, – тута вот они, у самого сердца.
– А мы тогда где? – опешил кот. – Мы где? Я, Андрей, Таня, Нюта? Мы, что с тобой пуд соли съели, и воров гоняли, и разлучниц, – кот раздраженно заерзал хвостом, – ты что, Еремей, обидеть нас хочешь? Отречься?
Домовой глянул на кота больными глазами и, махнув рукой, молча полез в часы. Он понимал, что зря обижает друга, но и древний обычай – радеть на благо первых хозяев – требовал свое.

– Вот они, часы, – Андрей провел гостей на кухню, – вы все верно сказали, и про стрелку, и про дощечку на крыше, и про следы зубов на грузике, – он грустно вздохнул, – после ремонта, конечно, почти все устранили, разве что царапины на шишечке остались. Так что забирайте, раз это ваша память, ваше наследство, то что ж я, – он смолк и отвел глаза.
Фекла точно наседка металась под часами, то и дело всплескивая руками.
– Они, они, родимые! – ухала она. – Давай, Викуся, бери их, домой понесем, свидимся. Если тута он, ох, я ему задам!
Варфоломей, чуя, что вот-вот лишится товарища, взвыл не своим голосом и кинулся на противную тетку. Та взвизгнула и, дернув ногой, угодила коту в лоб.
Перед глазами Варфоломея закружилась сотня маленьких ходиков. Он глухо мякнул и сел на мохнатый зад, нелепо тряся головой.
– Таня, тут кот звереет, подержи-ка его, – Андрей подхватил любимца и вручил жене.
Таня прижала кота к себе и с какой-то особой тоской глядела, как ходики, которые она привыкла считать своими, снимают со стены.
– Я вам коробку принесу, не тащить же их по морозу в руках. – Андрей отправился в подвал, а Вика склонилась над часами, разглядывая дощатую крышу.
Кот хотел отвернуться, чтоб не глядеть на происходящее, но в этот момент он заметил то, чего другие не видели. Кофта Вики слега задралась, и на пояснице темнело родимое пятно, похожее сразу и на Австралию, и на голову собаки породы ризеншнауцер.
В голове Варфоломея что-то щелкнуло, как будто стрелки часов встретились, и, издав пронзительный вопль, лишь отдаленно напоминающий кошачий, он, вывернувшись из рук растерявшейся Тани, сиганул прямо на оголившуюся спину Вики.
Таня охнула, Вика вскрикнула, кот, отметив когтями стратегически важное в плане место, хотел атаковать Феклу, но та вдруг исчезла, точно ее и не было.
На женский крик прибежал Андрей, вооруженный коробкой и скотчем.
– Дорогой, тут кот совсем сбесился, оцарапал Вику. Вика, давайте я помажу йодом, – Таня бросилась к аптечке.
– Да ничего, – девушка, приподняв кофту, шмыгала носом и разглядывала алые точки вокруг родимого пятна.
Андрей удивленно вытаращился на гостью, и Таня легонько пнула мужа – для профилактики.
– Да погоди ты! – отмахнулся муж и вдруг сделал странное – задрал футболку и тыкнул пальцем себе в бок: – У меня такое же!
Вика удивленно взглянула сначала на Андрея, потом на его родимое пятно. Тут сходство заметила и Таня:
– А что, очень даже похоже на собачью голову.
– На Австралию! – в один голос воскликнули супруг и гостья.
– Вика, а как, говорите, у вашей бабушки фамилия была? – насторожилась Таня.
– Муравейкина, – напомнила Вика.
– А до замужества? – продолжала допытываться Таня.
– Да, – Вика нахмурилась, – ох, мама говорила, но из головы вылетело, такая собачья фамилия.
– Тявкина! – радостно воскликнул Андрей.
– Тявкина, – обрадовалась Вика. – Тявкина Настасья Федотовна.
– А мою бабушку звали Тявкина Таисия Федотовна! – Андрей расплылся в улыбке. – Да мы, похоже, родня! Надо у вашей подруги спросить, она вроде упоминала некую Тасю.
– Подругу? – Вика изумленно захлопала ресницами. – Какую подругу? Я к вам одна пришла.
– Не было никого, – подтвердила Таня, с тревогой глядя на Андрея.
– Не было? – Андрей потер ладошкой лоб. – Ну да, наверное, это я перепутал что-то. Давайте часы помогу упаковать.
– Знаете, – Вика, улыбаясь, посмотрела на хозяев, – раз уж мы родня, так зачем мне часы забирать? Они и так у наследников.
Андрей хотел сказать «спасибо», но вместо этого шагнул вперёд и молча обнял сестру. Мобильник Тани, ожив, запел что-то веселое из индийских фильмов.

– Ну и наворотила ты, Фекла, дел! – отчитывал Еремей кикимору, спрятавшуюся от греха подальше в часах. – Нет чтоб спросить, хочу ли я отсюда уезжать, надо ли мне это.
– Так я, дорогой мой, от всей души старалась, думала, забрали ироды в чужую хату, а ну как исстрадался весь? А тут Викуся мне подвернулась, я и воспользовалась оказией. Отыскала тебя, еще б чуток, и жили б в одном доме, как раньше.
– Так оставайся, – предложил Еремей, – места тут много. С котом познакомлю.
– Видала я того зверя, не надобно мне счастья с ним знакомство водить. Я с Викусей поеду, буду за ней следить, мало ли, девке какой совет нужен будет. Тут я подсяду, пока спит, да пошепчу. Опять же детишки пойдут, присмотрю за ними. Все радость, а то без Стюрки скука страшная.
– Ну, тогда хоть в гости заходи, – Еремей обнял давнюю подругу, – а я ведь и не сразу тебя узнал, эк ты похорошела.
Фекла зарумянилась, отвела взгляд и легонько толкнула домового:
– Не смущай, патлатый, я девушка скромная, мне всего-то сто восьмидесятый годок пошел, – она задорно хихикнула и вдруг звонко чмокнула домового, а после пропала.

– И тут, кот, я её и узнал, – рассказывал Еремей на ночных посиделках, – признал Феклочку мою, она ж кикимора не болотная, а домовая, только раньше нескладная была, тощая. По молодости. А после ишь как раздобрела. Видно, хорошо ей с Настей жилось, прямо как мне с вами.
– А ты еще нас бросить хотел, – напыжился кот, – нас, родную семью!
– Так я ж не знал, что Андрей внук Таси! – оправдывался Еремей. – Я, коли бы знал, так не серчал бы.
– А сердце что, не екнуло? – съязвил кот и, заметив, как поник Еремей, прильнул к нему мягким боком: – Не хмурься, морщины будут.
– Чай свои, переживете! – поддразнил его Еремей и, спрыгнув с подоконника, пошел на ночной обход. Родной дом поскрипывал в темноте, и домовой чувствовал, что его место тут, тут кот.

Юлия Гладкая

Художник – Светлана Чирва

Вопрос: Нравится?

1. Да!		34	(100%)
Всего:		34

@темы: сказка, Юлия Гладкая

---

Снежные маячные русалки обнаружены в Москве!

[cityhaze]

Уникальные фотографии от магозоолога Orixenus

Вопрос: Нравится?

1. Да!		41	(100%)
Всего:		41

@темы: фоточудеса, Orixenus

---

Дракошка | Елена Онищенко

[cityhaze]

Дракошкой кошку назвал Макс. Усатое бездомное существо, пять минут назад переставшее быть бездомным, вздыбило рыжую шерсть наподобие драконьей чешуи и настороженно обходило своё новое жильё.
– Ну что, кошка-дракошка, нравится тебе у нас? – спросил парень.
Кошка в ответ благосклонно мурлыкнула, не отрываясь от своего занятия.

Лана не раз пыталась назвать питомца как-нибудь по-другому, но ни одна из выдуманных кличек категорически не приставала. Спустя месяц после своего новоселья кошка так и осталась Дракошкой.
– У нас живёт самая дружелюбная в мире драконица, вскормленная экологически чистым мясом принцесс семейства полорогих, – любил повторять Макс.
– Телятиной, – поясняла Лана в ответ на недоумевающие взгляды друзей.
– Самая дружелюбная и самая компактная, – добавлял парень, когда хвостатая хранительница семейного уюта забиралась к нему на колени и принималась мурчать, как набирающий высоту вертолёт.
Лану Дракошка тоже уважала, но несомненное предпочтение отдавала Максу.
– Знает, к кому подлизываться, – констатировал парень.

Читать дальше

Присутствие кошки вносило свои коррективы в семейную жизнь. Хвостатое чудо быстро научило парочку соблюдать порядок. Мелочёвка, разбросанная по столу, мгновенно сбрасывалась на пол, а наиболее интересные с точки зрения любимицы вещи таинственным образом исчезали и находились в самых неожиданных местах: за шкафом, под диваном, в корзине для белья.
Одежда, опрометчиво оставленная на стуле, за ночь обрастала мохнатой рыжей шерстью. Это приходилось принимать как данность. Либо ходи в рубашке-шубе, хозяин, либо убирай такую хорошую кошачью подстилку подальше в шкаф.

Хвостатая любимица делала атмосферу в доме заметно уютнее. Это странным образом влияло и на жизнь за пределами дома. Макс нашёл подходящую работу, чего не мог сделать уже с полгода, перебиваясь случайными заработками. Лана перестала ссориться с родителями, не одобрявшими выбранного дочерью спутника жизни. Теперь все эти склоки и неурядицы забылись, как страшный сон. Началась новая, заметно более счастливая жизнь. И почётное место в этой жизни принадлежало кошке.

Дракошка добросовестно гонялась за мышами и упорно избегала общества соседских и дворовых котов. Гулять предпочитала не сама по себе, а вместе с хозяевами. Особенно ей нравилось, когда Макс сидел на старом замшелом пне в саду и вырезал фигурки из дерева. Это было его хобби. В доме на почётных местах уже стояло целое полчище фантастических животных: единороги, пегасы, драконы.

– А сделай нашу Дракошку, – предложила однажды Лана.
– Да ну, зачем? Она же обычная кошка, не интересно, – отозвался Макс. – Вот если она превратится в дракона, тогда… – и многозначительно умолк.
Дракошка недовольно заурчала. Видимо, ей тоже хотелось обзавестись деревянной статуэткой, изображающей себя любимую.

Однажды вечером Макс как обычно сидел в саду и выстругивал фигурку фавна. Дракошка подбежала с ясным намерением запрыгнуть на колени.
– Да ну, Дракош, неудобно будет, – осадил её парень и снова принялся за работу.
Воздух сотряс неожиданно громкий звук. Не недовольное кошачье урчание, а натуральный рык существа, в несколько раз превосходящего хвостатую любимицу. В следующий момент рядом с Максом сидел приличных размеров дракон. Ну, или драконица. Кошки не было и в помине.
– Кошка, так ты действительно дракошка? – потрясённо спросил парень, от неожиданности выронив недоделанную статуэтку и нож.

Существо, сидящее теперь в саду рядом с парнем, тоже выглядело донельзя удивлённым. Похоже, кошка сама не ожидала от себя подобных метаморфоз. Драконица-Дракошка медленно огляделась по сторонам, с удивлением отмечая, насколько маленьким стал громадный когда-то сад и вот этот вот большой удобный человек, на котором так хорошо было лежать.
Возмущённо рыкнув, драконица попыталась примостить на коленях парня хотя бы голову. Макс почесал золотые пластины гребня, драконица довольно заурчала. Прямо как кошка часом раньше. Только звук, естественно, был на порядок громче.
– Что вообще произошло? Как так получилось? – допытывался Макс у опешившей не меньше него Ланы.
– Ну, «как вы яхту назовёте, так она и поплывёт», – медленно отозвалась девушка, не знающая, как по-другому можно ответить на этот вопрос. – Кстати, ты обещал вырезать статуэтку нашей Дракошки, если она превратится в дракона. Похоже, тебе придётся выполнить обещание.
Драконица согласно мотнула головой, а потом расправила крылья, поднялась в воздух и полетела прочь, стремительно превращаясь в маленькую чёрную точку.
– Эй, ты же вернёшься? – запоздало спросил Макс. Ответа, естественно, не последовало.

К вечеру следующего дня статуэтка превращающейся в дракона кошки была почти готова.
– Неплохо получилось, – одобрительно сказала Лана, выходя в сад. – Только жалко, что наша Дракошка улетела. Надеюсь, она ещё вернётся.

Драконица вернулась. Её статуэтка приличных размеров, по сравнению с остальными работами Макса, стояла в саду на том самом месте, где домашняя любимица решила превратиться в крылатую зверюгу.
Драконица придирчиво оглядела творение и благосклонно положила голову Максу на колени.
Парень привычным уже жестом почесал пластины гребня, добившись довольного мурлыкания-рычания.

Зимой драконица куда-то пропала.
– Видимо, в тёплые края полетела, – предположил Макс. – Не подходит огнедышащему существу наш холодный северный климат. Будем надеяться, весной вернётся.
На следующий же день Лана принесла замёрзшего маленького котёнка, которого подобрала в парке. Белый комочек меха топорщил шёрстку точь-в-точь как Дракошка в день появления в их доме.
– Это тоже будет Дракошка? – спросила Макса девушка.
– Нет, – внимательнее поглядев на котёнка, ответил тот. – Это будет Дракот. Должен же у нашей Дракошки наконец появиться друг.

Елена Онищенко

Вопрос: Нравится?

1. Да!		44	(100%)
Всего:		44

@темы: сказка, Елена Онищенко

---

Вольные порождения города

[cityhaze]

Как много новостей в последнее время! И все до того невероятные, что нам самим не верится!
Помните, мы говорили, что отныне в нашем чудесном сообществе публикуются Марина и Сергей Дяченко?
А теперь присядьте — иначе рискуете упасть.

«Городские сказки» вместе с Мариной и Сергеем Дяченко объявляют конкурс!
А по его итогам будет издана книга, в которую войдут работы победителей вместе с рассказами известных писателей, включая самих Дяченко!

Во главе международного жюри — сам пан Анджей Сапковский!

Условия конкурса читайте здесь.

---

Дом с нечистью | Диана Шекк

[cityhaze]

– Все! С меня хватит!
– Но, дорогая…
– Я не намерена больше оставаться в этом доме ни на минуту! – женщина, схватив сумочку, выскочила за дверь, оставив мужчину недоуменно стоять посреди комнаты.

В соседней комнате что-то грохнулось, зазвенело разбившееся зеркало и послышался чей-то тоненький смех. Мужчина, испуганно оглянувшись и перекрестившись, выскочил вслед за женой.

***

– Какой чудесный домик! Вживую он еще лучше, чем на фото в объявлении! – весело воскликнула Шани, привычным жестом откидывая назад каштановые локоны, лезущие в глаза, и с восторгом оглядывая небольшой, утопающий в зелени одноэтажный дом. Хозяйка сдаваемого жилища лишь обреченно кивнула и тяжко вздохнула. – Но, прошу прощения за вопрос, почему так дешево? Для любителей уединения, уставших от суеты крупных городов, – идеальное место. Окраина городка и тишина. Сам домик хоть и старый, но в прекрасном состоянии, видно, что о нем заботились. Вокруг такой шикарнейший сад. Рядом море. И вся эта прелесть за такие копейки?

– Ну-у-у, как вам сказать… – замялась женщина, с суеверным ужасом косясь на дом. – Не уживается здесь никто! Бабка здесь моя когда-то жила. Алатыркой звали. Ее в городе ведьмой нарекли, а это место так вообще стороной обходить старались. Я-то во все эти бредни, естественно, не верила, а после ее смерти решила туристам всяким и прочим приезжим этот дом сдавать. Дополнительный доход, как-никак. Да вот только никто больше недели не выдерживает. А чаще всего уже через несколько дней бегут отсюда. Жалуются, что вечно что-то стучит, падает, другие какие-то звуки слышатся, смех, чьи-то шаги. Особенно по ночам. Вещи пропадают. Огонь в камине вообще своей жизнью живет. И всякая другая паранормальщина происходит.

Читать дальше

Шани усмехнулась, кажется, понимая, что тут творится, и протянула оплату за первый месяц. Поглядев на нее как на умалишенную, хозяйка быстро сцапала деньги, протянула ключи, пробубнив что-то типа: «При выезде из дома раньше оплаченного срока деньги не возвращаем», – и торопливо ушла к припаркованной рядом машине, скорее уезжая.

– Ну что, господа духи, будем жить дружно? – фыркнула девушка, поднимаясь на крыльцо и входя в дом.

***

Нынче в подвале дома было шумновато. Эта наглая молодая девчонка жила тут уже практически целый месяц и даже никуда не собиралась сбегать, несмотря на все старания местной нечисти. Вот и решили они устроить совет, обсудить, что делать-то им дальше.

– Да что ж это за молодежь нынче пошла! Где ж такое видано! Бывало, уронишь пару ложек, постучишь по кастрюле, пройдешься по дому, топая как можно громче, и этих якобы хозяев дома только пятки сверкают! А теперь… – сокрушалась Домовиха. – Уж что мы только ни делали, а ей хоть бы что! Улыбается добродушно, журит и идет порядок наводить.
– Не переживай, дорогая. – Домовой погладил свою женушку по голове и пробурчал: – Найдем и на нее управу. Ибо неча тут всяким сомнительным личностям в доме нашей Алатырки жить.
– Сколько раз я ее платье поджигал-то, когда она мимо камина проходила, пепел вокруг постоянно разбрасывал, что-нибудь спалить пытался. И что вы думаете? Ничего! – негодовал Огневик. – Так мало того, она ж мне тут намедни поленьев березовых притащила! Единственная из всех людишек, что жил здесь. Тем лишь бы какой гадостью меня накормить. Бумаги всякие, газеты, какие-то щепки жалкие.
– А мы-то как ей пакостим! Уж даже не знаем, что и придумать еще! Быть может, кто-нибудь идеек подкинет? – проканючили в один голос Матохи. – Вот вчера только было. Резала она там какие-то свои травы, чтобы сушить потом, а мы – р-р-р-раз! Ножичек и соскользнул ей по пальцу!
– Точно! Точно! – подпрыгнул Хихикун. – Я еще у нее тогда за спиной смеяться начал! А она мне и говорит обиженно, не стыдно ли нам всем на нее одну набрасываться, и ушла за аптечкой.

Сверху вдруг послышался стук, а следом сонный и недовольный голос Шани:
– Господа нечистая сила, а можно немного потише там меня костерить? Спать мешаете, между прочим. Мало того что шумите, так я из-за вас уже полчаса лежу икаю. Вспоминайте меня не так активно, пожалуйста!
Духи удивленно переглянулись.

***

Хохлик подобрался к заснувшей в кресле девушке, выудил из-за пазухи огромную иглу с ниткой и уже намеревался пришить подол платья к креслу, как услышал недовольный голос:
– И что это такое ты творишь? Будь добр, потрудись объяснить.

Помощник Домового подскочил от неожиданности, выронил иголку и повернулся на голос.

– Да я это…Там... Ну… – растерялся он, увидев владельца голоса.

На пороге дома сидел крупный пушистый черный котяра и сурово взирал на вконец растерявшегося духа.
– И не стыдно тебе? К остальным это тоже, к слову, относится. Она к вам со всей душой, а вы… Словно Злыдни какие-нибудь.
– Но ведь это дом Алатырки... – попытался протестовать Хохлик.
– Был, – безапелляционно прервал его Кошкалачень, который когда-то был котом почившей ныне хозяйки, и, пройдя к спящей девушке, запрыгнул ей на колени. – А теперь это будет ее дом.

Шани, почувствовав, как кто-то топчется у нее на коленях, приоткрыла одно веко и встретилась взглядом с парой ярко-зеленых глаз:
– И тебе добрый день, – усмехнулась, потянувшись и осторожно почесав кота за ухом. – Ты тоже из этой воинствующей братии? Или с тобой мы все-таки будем мирно жить?
– Будем, – человеческим голосом заявил котяра, потерся о протянутую руку, устало зевнул и свернулся клубочком, пробормотав напоследок: – Только всякими консервами и сухими кормами меня не корми. Ненавижу их.

Диана Шекк

Вопрос: Нравится?

1. Да!		37	(100%)
Всего:		37

@темы: сказка, Диана Шекк