Городские сказки
— Это что — волосы?! Фу! — Тоха отдёрнул руку и отскочил.
— Сам ты «фу»! — Димка прижал к себе растрёпанный пучок. — Это кусок знамени Чингисхана!
Ребята вокруг зашумели: кто-то восхищённо присвистнул, кто-то взялся возражать.
— Мы же в Улан-Батор с отцом ездили...
— Может, и ездили, — возразил вредный Тоха, — да только знамя — это такой флаг! Он из ткани, а не из этой пакости.
— Погугли, лузер! — фыркнул Димка. — У монголов из лошадиных волос делали...
— А, волосы! Волосы! — завопил Тоха.
Димка хотел ответить, но Василь Палыч свистнул, и команда помчалась в спортзал. Димка торопливо сунул заграничный трофей в шкафчик и побежал за своими.
Он и так пропустил тренировки на каникулах: родители решили, что увидеть далёкую Монголию нужно непременно, а то вдруг потом ещё какая эпидемия — так на экзотику по доступной цене и не полюбуются. Так что теперь надо показать Палычу, что он готов тренироваться в два, нет, в три раза сильнее! Тогда «Орлы» победят на нынешнем чемпионате и выйдут на областной уровень. Вот это будет круто! И у него есть для победы кое-что кроме Палычевых наставлений.
Читать дальшеТренировка прошла как обычно: Палыч ругался, Тоха загорал на бровке, Юрасик дурачился. Неплохо отработали контратаку, да только игра на тренировке и на настоящем поле — это, как говорила бабушка, две большие разницы. Треть команды при виде соперников тушуется и начинает о собственные ноги спотыкаться.
А завтра встреча с клубом сорок пятой школы — и надо постараться изо всех сил, чтобы их уделать и выйти на лидеров группы, «железнодорожников». Вот бы трофей помог!
Димка нашёл кисточку за гостевым домом. Точнее — за юртой. Да-да, там была настоящая юрта, во дворе бродили овцы, а мимо двора в первый же день пронёсся всадник на чёрном коне, одетый как в кино, во что-то синее с чёрным воротом и золотыми круглыми узорами.
В последний вечер перед отъездом домой Димка и обнаружил на пыльной земле за юртой клок чёрных длинных прядей, скреплённых серебряным навершием с красным камнем. Он уже побывал с родителями в местном музее и опознал часть старинного боевого знамени, туга.
Димка сразу понял, что это не просто поделка из конской гривы, а настоящий древний туг! Наверное, самого Чингисхана!
Мама сказала:
— Брось, Дима. Давай тебе в сувенирном купим новенький чистый оберег или что это там.
Но Димка перебирал конскую гриву и точно знал, что это волшебная вещь. Уже дома он посмотрел в интернете: в знамени живёт сульдэ — часть души великого полководца — и дарит удачу и победы своим воинам. Ну, раз Димка нашёл сульдэ, то они теперь не чужие, так ведь?
После тренировки Димка рассказал всё, что знал о сульдэ, команде. Всё-таки не зря он капитан: многие поверили, а те, кто продолжал сомневаться, молчали.
— Покажем им!
— Да!
Ночью, перед сном, он попросил помощи в сражении у духа полководца (матч — это же сражение, Палыч всегда так говорит) и сунул сульдэ под подушку.
Ему снились мчащиеся кони и горячий ветер.
На игру Димка примчался с горящими глазами, полный сил и решимости. Сульдэ лежало в спортивной сумке, надёжно укутанное в чистое полотенце.
«Орлы» на поле летали, клевали и рвали противников. Члены команды понимали друг друга без слов. С полувзгляда. И ещё: сегодня никто не боялся играть, и играть жёстко.
«Орлы» победили. 10:0.
— Молодцы, ребята! — светился улыбкой Палыч. — Орлы! Завоеватели!
Запыхавшиеся, но счастливые «орлы» выглядели довольными. Как будто вытянулись за игру, окрепли. Впрочем, возможно, это победа так сказывается.
Тоха, Юрасик и ещё пара ребят увязались за Димкой.
— Как мы их, а!
— Круто!
— Так и железников вынесем, и на область попадём!
— Вот хорошо бы!
— Димка, эта твоя штука, как её... сульда?
— Сульдэ.
— Так вот, она работает! Я видел... мы все видели!
Димка посмотрел на Тоху, на Юрасика, на остальных.
— Что видели?
— Тебя!
— Ну, ясное дело! Я там как бы играл с вами!
— Не-е-е, — протянул Тоха и оглядел ребят, — там другое было. Вот пацаны тоже видели.
Все закивали.
— Не размножай мозг! Что вы там видели?!
Тоха ещё раз оглянулся на ребят и выпалил:
— Знамя волосатое! И шлем такой, — он неопределённо поводил руками в воздухе. — И вообще!
Димка уставился на него во все глаза:
— Ты чё, перегрелся?!
Тоха замотал головой. Ребята загомонили:
— Мы тоже видели!
— Всё такое как бы прозрачное.
— Да-да.
— И Миха видел, но с нами не пошёл — струхнул.
Димка задумался. Он, конечно, чувствовал себя на игровом поле как на поле боя, но не настолько же!
— Я вот в интернете глянул, — понизил голос Тоха. — Этому сульде нужно жертвы приносить! И надо его на палку какую-нибудь присобачить, а то чё он как тряпка валяется?
Вопрос с жертвами Димка даже обсуждать не стал, а вот идея сделать настоящее знамя показалась стоящей.
К следующей тренировке сульдэ красовалось на старой лыжной палке, аккуратно оклеенной чёрной подарочной бумагой с подковами. Димка решил, что лошадиная тема великому монгольскому полководцу понравится. Опасался только, что не понравится Палычу, но тренер, узнав, что это, усмехнулся и сказал: мол, пусть, удача тех любит, кто её приваживает с умом.
На каждой тренировке в команду словно демоны вселялись. Но демоны правильные: Палыч налюбоваться не мог, какие ребята стали до игры злые и отчаянные.
Вечером накануне игры Тоха выловил Димку за раздевалкой и прошептал:
— Нужна жертва. Сульдэ — это же не просто дух, это бог войны!
— Ты спятил, Тоха?
— Нет, Димка, это ты балбес! Не чуешь, что ли, какая там сила!
Димка кивнул. Да, сил у него заметно прибавилось: на прошлой неделе он психанул из-за какой-то ерунды и пнул урну у подъезда. Урну смяло, как пластиковый стаканчик. Хорошо, никто не видел.
— Вот, вижу, что всё ты знаешь, Димка. Тогда хоть не мешай!
Отчего-то похолодели руки и предательски взмокла спина.
— Ты о чём это?
— Просто не лезь, Димка! Мы так железников точно сделаем! И область сделаем! А там подождать надо, и в четвёртый дивизион. И дальше, дальше!
Тоха уже не шептал. Говорил в полный голос, а глаза дикие-дикие. Димке стало ещё страшнее.
— Тоха, ты идёшь? Димка с нами? — послышался из коридора голос Юрасика.
— Ты с нами? Ты же наш капитан, давай!
И Димка пошёл, почти против воли. Но он капитан — значит, должен знать, что делает команда.
Юрасик уже ждал возле сульдэ. В руках у него был голубь. Вокруг стояли пятеро или шестеро ребят — почти все «Орлы» и... Палыч.
Димку замутило.
Палыч кивнул подошедшим, и Димке вдруг показалось, что он один тут нормальный. А все остальные то ли под кайфом, то ли больны. Надо же, что придумали: жертвы лыжной палке приносить. Пусть и с конскими волосами из другой страны.
Нет, надо этот цирк заканчивать.
Пока Димка собирался с силами, Юрасик резко, одним движением, оторвал голубю голову. Кровь брызнула на чёрный конский волос, и Димка, замерев и перестав дышать, увидел, как сульдэ начало раскачиваться.
Палыч, Тоха, Юрасик и все остальные жутко засмеялись, как в фильме ужасов. И подвижные тени за их спинами обрастали незнакомыми доспехами и шлемами с конскими хвостами в высоких навершиях.
Димка сорвался с места и побежал прочь.
Гнаться за ним не стали. Димка пробежал три квартала и бежал бы дальше, но из-за киоска на него вылетела машина. Он невозможным прыжком перемахнул через неё, сам не понимая, что делает.
Видимо, он уже не человек. Они все уже не люди. Дух из старого знамени одержал их. Он вспомнил кровь на знамени и безголовое тельце голубя — и его вырвало прямо на тротуар.
До дома Димка добрался поздно, вяло отмахнулся от родителей и забрался в постель, скинув только кроссовки.
Играть с «железнодорожниками» предстояло в их культурно-спортивном комплексе, новом, огромном, сияющем красной и белой краской.
Вокруг гуляли парочки, мамаши с малышами и пенсионеры, радуясь солнечному дню. Младшеклассники окружили киоск с мороженым. Чуть поодаль на открытом огне жарили шаурму. Где-то пронзительно хныкал младенец. Словом, жизнь шла своим чередом, а Димка шёл в КСК как на последний бой.
«Орлы» уже собрались. И правда, высокие не по возрасту. Сильные и быстрые, опасные. Достаточно внимательно посмотреть на то, как они двигаются и как загадочно улыбаются друг другу.
— Готов? — спросил Палыч. — Или сегодня тебя Антон заменит?
Димка выпрямился и гордо отверг замену.
— Ладно, — кивнул тренер, — но ты смотри у меня. Я через пять минут вернусь, чтоб все готовы были, ясно?
Парни столпились у сульдэ и оживлённо переговаривались, но, едва заметили Димку, замолчали. Настороженные взгляды. Чужие лица. Решительно сжатые губы. Слишком взрослые, слишком суровые, слишком другие.
Димка, чётко печатая шаг, прошагал к знамени. Повернулся к команде и сказал:
— Мы не будем играть сегодня.
Команда зашумела, загомонила.
— Ты спятил, Димка?
— Да мы их сделаем влёгкую!
— Порвём!
— Завалим!
— Раздавим!
Народ загудел. Гомон сделался жадным и радостным.
— Вот поэтому мы не будем играть. И это я забираю, — он повернулся, чтобы забрать лыжную палку, — и в эту секунду на него обрушился удар.
Он не успел опомниться, как его сбили с ног. Его пинали все. Несколько минут он прикрывал голову руками и даже попытался подняться, но зря.
Удары и пинки стали ожесточённее, и Димка потерял сознание.
...когда он пришёл в себя, в раздевалке было пусто: ни команды, ни тренера. Знамя, испачканное его кровью, тоже пропало.
Димка с трудом приподнялся и сплюнул кровь. Хорошо, если это только губа, а не что-то внутри...
Медленно-медленно взобрался на скамейку, уселся. Надо взять себя в руки и понять, что делать. Как же всё болит!..
Со стороны стадиона доносились крики, но непонятно, радостные или отчаянные. Вдруг дух, попробовавший человеческой крови, захочет больше? Зачем-то же его забрали с собой на поле.
Что же делать?
Димка пытался думать, но получалось плохо. Ясно было только одно: он эту кашу заварил — ему и разбираться.
Так, наверное, надо уничтожить сульдэ. Но как?
Если эта штука из волоса, значит, должна хорошо гореть. Димка вспомнил, что там, снаружи, есть киоск, где на огне жарят шаурму. Надо сунуть сульдэ туда. Или это поможет, или ничего.
Давай, Димка, соберись! Ну и что, что больно? Терпи!
Надо выйти на поле, найти сульдэ, достать его и бежать к тому киоску. Бежать как от смерти. Потому что если «орлы» догонят — ему конец.
Димка встал. Надо на время забыть о боли: Палыч учил его, когда он сломал руку в позапрошлом году. Надо правильно дышать и думать о чём-то другом. Надо приказать себе забыть о боли на, скажем, полчаса. Потом можно будет плакать, звать маму, жаловаться папе. Потом. Если он доживёт.
Димка осторожно потянулся, морщась от запрещённой боли. Забавно, если бы не сила, дарованная сульдэ, он бы, наверное, от пола себя оторвать не смог.
Пора идти.
Димка быстро и осторожно направился к выходу на поле. Только бы на Палыча не наткнуться.
К счастью, Палыч смотрел на то, как «орлы» повалили кого-то из «железнодорожников» и яростно пинают. Зрители на трибунах кричали, свистели и выли. А кое-кто уже спустился на поле и лез в свару.
Юрасик и Тоха пытались опрокинуть судью, но Тохе мешало знамя, которое он держал над головой. А над знаменем возвышалась полупрозрачная фигура бородатого воина в смутно знакомых доспехах. Воин походил на статую Чингисхана, которую Димка видел в Монголии, но был худощавым и одноглазым.
Призрак поймал взгляд Димки и погрозил ему пальцем. Сознания Димки коснулась чужая воля, и перед мысленным взором пронеслись картины предстоящих побоищ и смертоубийств. Димка ощутил яростную радость своих бывших сокомандников и горячее желание призрака убивать. В его время сражение и победа означали именно это — смерть врагов и страх завоёванных.
Димка стиснул зубы: нет, то время прошло! Сейчас нельзя вот так. Нельзя!
Призрак-сульдэ покачал головой и опасно прищурился.
Пора! Запрещённый приём — ногой в коленную чашечку, и Юрасик упал. Подсечка — Тоха завопил и тоже рухнул. Димка выхватил знамя и глянул по сторонам: справа к нему бежали «орлы» с искажёнными яростью лицами, слева — оскалившийся Палыч.
Димка развернулся и полетел обратно: отсюда в раздевалку, потом по коридору налево, вниз, после в холл. А там на улицу — и к огню.
Димка нёсся как в последний раз. То забывал дышать, то захлёбывался воздухом. Задыхался, но бежал. Потом можно будет кашлять и хрипеть. Потом.
Сейчас бежать. Вперёд. Не чувствуя ни ног, ни рук, ни отбитых потрохов, ни гудящей головы. Бежать. Лететь. Нестись.
Перепрыгивать через скамейки в раздевалке. Стоит замедлиться, чтоб что-то обойти, — всё, пропал.
Бежать. Уйти от погони. Скрыться. Успеть.
Быстрее. Быстрее. Ещё быстрее. Давай. Давай. Давай!
Вниз, через две-три ступени. Так он бегал только во сне — забыв о том, что можно упасть и убиться. Вперёд. Ну же. Давай.
За спиной слышался топот и тяжёлое дыхание «орлов». И в их топоте мерещился цокот копыт коней, мчащихся по степи. В надсадных вдохах-выдохах чудились гортанные крики воинов, настигающих вёрткую добычу.
Беги! Беги! Беги!
В холле людно — пришлось расталкивать людей, чтоб не завязнуть в людском море. Быстрее. Быстрее. Ну же!
Кто-то попытался схватить его за руку — Димка не глядя оттолкнул человека. Бежать.
Туда, где пляшет спасительное пламя.
Не стоило будить древние силы. Не стоило ради победы призывать потустороннюю сущность.
Беги. Беги изо всех сил.
Позади и вокруг кричали люди. Димка чудом уворачивался от прохожих.
Вперёд! Совсем немного! Давай!
Димка был уже в дверях, когда его в спину ударило что-то тяжёлое. Его швырнуло на пол. Знамя полетело в сторону. Он тут же вздёрнул себя на ноги: к знамени подскочил Тоха.
Димка кинулся на него, сшибая на пол. Вцепился, прижимая руки Тохи к телу. Зарычал.
Тоха вырывался как бешеный. И тоже рычал.
Где-то неподалёку слышался то ли тренерский, то ли полицейский свисток.
Димке удалось прижать врага к полу, но вот выпустить его, чтоб схватить сульдэ, было невозможно. Тоха понял, что ему не вывернуться, дёрнулся и вцепился зубами Димке в плечо. Метил в шею, но Димка в последнюю секунду отшатнулся.
Боль пронзила всё тело. Не только плечо, но и шею, голову и почему-то грудь и поясницу.
Кто-то схватил Димку за плечи и оттащил от Тохи.
Димка повернул голову и увидел, что над сульдэ склонился Палыч.
— Нет!
Вывернулся из чужих рук, ринулся к тренеру. Оттолкнул его и схватил знамя.
Вперёд!
Мимо людей, мимо самокатов и великов на стоянке. К огню.
Он швырнул сульдэ в огонь, и пламя взвилось ревущим столбом.
Изумлённо отшатнулся продавец. Охнул безнадёжно опоздавший Палыч.
А потом всё закончилось: и буйство пламени, и дарованные духом силы. Стало невыносимо больно дышать, стоять и вообще жить.
Димка выдернул обгоревшую лыжную палку из мангала и опёрся на неё. Почему-то казалось очень важным сейчас не упасть. Удержаться, пусть на дрожащих ногах.
И он стоял. Из последних сил. Собственных сил.
— Сам ты «фу»! — Димка прижал к себе растрёпанный пучок. — Это кусок знамени Чингисхана!
Ребята вокруг зашумели: кто-то восхищённо присвистнул, кто-то взялся возражать.
— Мы же в Улан-Батор с отцом ездили...
— Может, и ездили, — возразил вредный Тоха, — да только знамя — это такой флаг! Он из ткани, а не из этой пакости.
— Погугли, лузер! — фыркнул Димка. — У монголов из лошадиных волос делали...
— А, волосы! Волосы! — завопил Тоха.
Димка хотел ответить, но Василь Палыч свистнул, и команда помчалась в спортзал. Димка торопливо сунул заграничный трофей в шкафчик и побежал за своими.
Он и так пропустил тренировки на каникулах: родители решили, что увидеть далёкую Монголию нужно непременно, а то вдруг потом ещё какая эпидемия — так на экзотику по доступной цене и не полюбуются. Так что теперь надо показать Палычу, что он готов тренироваться в два, нет, в три раза сильнее! Тогда «Орлы» победят на нынешнем чемпионате и выйдут на областной уровень. Вот это будет круто! И у него есть для победы кое-что кроме Палычевых наставлений.
Читать дальшеТренировка прошла как обычно: Палыч ругался, Тоха загорал на бровке, Юрасик дурачился. Неплохо отработали контратаку, да только игра на тренировке и на настоящем поле — это, как говорила бабушка, две большие разницы. Треть команды при виде соперников тушуется и начинает о собственные ноги спотыкаться.
А завтра встреча с клубом сорок пятой школы — и надо постараться изо всех сил, чтобы их уделать и выйти на лидеров группы, «железнодорожников». Вот бы трофей помог!
Димка нашёл кисточку за гостевым домом. Точнее — за юртой. Да-да, там была настоящая юрта, во дворе бродили овцы, а мимо двора в первый же день пронёсся всадник на чёрном коне, одетый как в кино, во что-то синее с чёрным воротом и золотыми круглыми узорами.
В последний вечер перед отъездом домой Димка и обнаружил на пыльной земле за юртой клок чёрных длинных прядей, скреплённых серебряным навершием с красным камнем. Он уже побывал с родителями в местном музее и опознал часть старинного боевого знамени, туга.
Димка сразу понял, что это не просто поделка из конской гривы, а настоящий древний туг! Наверное, самого Чингисхана!
Мама сказала:
— Брось, Дима. Давай тебе в сувенирном купим новенький чистый оберег или что это там.
Но Димка перебирал конскую гриву и точно знал, что это волшебная вещь. Уже дома он посмотрел в интернете: в знамени живёт сульдэ — часть души великого полководца — и дарит удачу и победы своим воинам. Ну, раз Димка нашёл сульдэ, то они теперь не чужие, так ведь?
После тренировки Димка рассказал всё, что знал о сульдэ, команде. Всё-таки не зря он капитан: многие поверили, а те, кто продолжал сомневаться, молчали.
— Покажем им!
— Да!
Ночью, перед сном, он попросил помощи в сражении у духа полководца (матч — это же сражение, Палыч всегда так говорит) и сунул сульдэ под подушку.
Ему снились мчащиеся кони и горячий ветер.
На игру Димка примчался с горящими глазами, полный сил и решимости. Сульдэ лежало в спортивной сумке, надёжно укутанное в чистое полотенце.
«Орлы» на поле летали, клевали и рвали противников. Члены команды понимали друг друга без слов. С полувзгляда. И ещё: сегодня никто не боялся играть, и играть жёстко.
«Орлы» победили. 10:0.
— Молодцы, ребята! — светился улыбкой Палыч. — Орлы! Завоеватели!
Запыхавшиеся, но счастливые «орлы» выглядели довольными. Как будто вытянулись за игру, окрепли. Впрочем, возможно, это победа так сказывается.
Тоха, Юрасик и ещё пара ребят увязались за Димкой.
— Как мы их, а!
— Круто!
— Так и железников вынесем, и на область попадём!
— Вот хорошо бы!
— Димка, эта твоя штука, как её... сульда?
— Сульдэ.
— Так вот, она работает! Я видел... мы все видели!
Димка посмотрел на Тоху, на Юрасика, на остальных.
— Что видели?
— Тебя!
— Ну, ясное дело! Я там как бы играл с вами!
— Не-е-е, — протянул Тоха и оглядел ребят, — там другое было. Вот пацаны тоже видели.
Все закивали.
— Не размножай мозг! Что вы там видели?!
Тоха ещё раз оглянулся на ребят и выпалил:
— Знамя волосатое! И шлем такой, — он неопределённо поводил руками в воздухе. — И вообще!
Димка уставился на него во все глаза:
— Ты чё, перегрелся?!
Тоха замотал головой. Ребята загомонили:
— Мы тоже видели!
— Всё такое как бы прозрачное.
— Да-да.
— И Миха видел, но с нами не пошёл — струхнул.
Димка задумался. Он, конечно, чувствовал себя на игровом поле как на поле боя, но не настолько же!
— Я вот в интернете глянул, — понизил голос Тоха. — Этому сульде нужно жертвы приносить! И надо его на палку какую-нибудь присобачить, а то чё он как тряпка валяется?
Вопрос с жертвами Димка даже обсуждать не стал, а вот идея сделать настоящее знамя показалась стоящей.
К следующей тренировке сульдэ красовалось на старой лыжной палке, аккуратно оклеенной чёрной подарочной бумагой с подковами. Димка решил, что лошадиная тема великому монгольскому полководцу понравится. Опасался только, что не понравится Палычу, но тренер, узнав, что это, усмехнулся и сказал: мол, пусть, удача тех любит, кто её приваживает с умом.
На каждой тренировке в команду словно демоны вселялись. Но демоны правильные: Палыч налюбоваться не мог, какие ребята стали до игры злые и отчаянные.
Вечером накануне игры Тоха выловил Димку за раздевалкой и прошептал:
— Нужна жертва. Сульдэ — это же не просто дух, это бог войны!
— Ты спятил, Тоха?
— Нет, Димка, это ты балбес! Не чуешь, что ли, какая там сила!
Димка кивнул. Да, сил у него заметно прибавилось: на прошлой неделе он психанул из-за какой-то ерунды и пнул урну у подъезда. Урну смяло, как пластиковый стаканчик. Хорошо, никто не видел.
— Вот, вижу, что всё ты знаешь, Димка. Тогда хоть не мешай!
Отчего-то похолодели руки и предательски взмокла спина.
— Ты о чём это?
— Просто не лезь, Димка! Мы так железников точно сделаем! И область сделаем! А там подождать надо, и в четвёртый дивизион. И дальше, дальше!
Тоха уже не шептал. Говорил в полный голос, а глаза дикие-дикие. Димке стало ещё страшнее.
— Тоха, ты идёшь? Димка с нами? — послышался из коридора голос Юрасика.
— Ты с нами? Ты же наш капитан, давай!
И Димка пошёл, почти против воли. Но он капитан — значит, должен знать, что делает команда.
Юрасик уже ждал возле сульдэ. В руках у него был голубь. Вокруг стояли пятеро или шестеро ребят — почти все «Орлы» и... Палыч.
Димку замутило.
Палыч кивнул подошедшим, и Димке вдруг показалось, что он один тут нормальный. А все остальные то ли под кайфом, то ли больны. Надо же, что придумали: жертвы лыжной палке приносить. Пусть и с конскими волосами из другой страны.
Нет, надо этот цирк заканчивать.
Пока Димка собирался с силами, Юрасик резко, одним движением, оторвал голубю голову. Кровь брызнула на чёрный конский волос, и Димка, замерев и перестав дышать, увидел, как сульдэ начало раскачиваться.
Палыч, Тоха, Юрасик и все остальные жутко засмеялись, как в фильме ужасов. И подвижные тени за их спинами обрастали незнакомыми доспехами и шлемами с конскими хвостами в высоких навершиях.
Димка сорвался с места и побежал прочь.
Гнаться за ним не стали. Димка пробежал три квартала и бежал бы дальше, но из-за киоска на него вылетела машина. Он невозможным прыжком перемахнул через неё, сам не понимая, что делает.
Видимо, он уже не человек. Они все уже не люди. Дух из старого знамени одержал их. Он вспомнил кровь на знамени и безголовое тельце голубя — и его вырвало прямо на тротуар.
До дома Димка добрался поздно, вяло отмахнулся от родителей и забрался в постель, скинув только кроссовки.
Играть с «железнодорожниками» предстояло в их культурно-спортивном комплексе, новом, огромном, сияющем красной и белой краской.
Вокруг гуляли парочки, мамаши с малышами и пенсионеры, радуясь солнечному дню. Младшеклассники окружили киоск с мороженым. Чуть поодаль на открытом огне жарили шаурму. Где-то пронзительно хныкал младенец. Словом, жизнь шла своим чередом, а Димка шёл в КСК как на последний бой.
«Орлы» уже собрались. И правда, высокие не по возрасту. Сильные и быстрые, опасные. Достаточно внимательно посмотреть на то, как они двигаются и как загадочно улыбаются друг другу.
— Готов? — спросил Палыч. — Или сегодня тебя Антон заменит?
Димка выпрямился и гордо отверг замену.
— Ладно, — кивнул тренер, — но ты смотри у меня. Я через пять минут вернусь, чтоб все готовы были, ясно?
Парни столпились у сульдэ и оживлённо переговаривались, но, едва заметили Димку, замолчали. Настороженные взгляды. Чужие лица. Решительно сжатые губы. Слишком взрослые, слишком суровые, слишком другие.
Димка, чётко печатая шаг, прошагал к знамени. Повернулся к команде и сказал:
— Мы не будем играть сегодня.
Команда зашумела, загомонила.
— Ты спятил, Димка?
— Да мы их сделаем влёгкую!
— Порвём!
— Завалим!
— Раздавим!
Народ загудел. Гомон сделался жадным и радостным.
— Вот поэтому мы не будем играть. И это я забираю, — он повернулся, чтобы забрать лыжную палку, — и в эту секунду на него обрушился удар.
Он не успел опомниться, как его сбили с ног. Его пинали все. Несколько минут он прикрывал голову руками и даже попытался подняться, но зря.
Удары и пинки стали ожесточённее, и Димка потерял сознание.
...когда он пришёл в себя, в раздевалке было пусто: ни команды, ни тренера. Знамя, испачканное его кровью, тоже пропало.
Димка с трудом приподнялся и сплюнул кровь. Хорошо, если это только губа, а не что-то внутри...
Медленно-медленно взобрался на скамейку, уселся. Надо взять себя в руки и понять, что делать. Как же всё болит!..
Со стороны стадиона доносились крики, но непонятно, радостные или отчаянные. Вдруг дух, попробовавший человеческой крови, захочет больше? Зачем-то же его забрали с собой на поле.
Что же делать?
Димка пытался думать, но получалось плохо. Ясно было только одно: он эту кашу заварил — ему и разбираться.
Так, наверное, надо уничтожить сульдэ. Но как?
Если эта штука из волоса, значит, должна хорошо гореть. Димка вспомнил, что там, снаружи, есть киоск, где на огне жарят шаурму. Надо сунуть сульдэ туда. Или это поможет, или ничего.
Давай, Димка, соберись! Ну и что, что больно? Терпи!
Надо выйти на поле, найти сульдэ, достать его и бежать к тому киоску. Бежать как от смерти. Потому что если «орлы» догонят — ему конец.
Димка встал. Надо на время забыть о боли: Палыч учил его, когда он сломал руку в позапрошлом году. Надо правильно дышать и думать о чём-то другом. Надо приказать себе забыть о боли на, скажем, полчаса. Потом можно будет плакать, звать маму, жаловаться папе. Потом. Если он доживёт.
Димка осторожно потянулся, морщась от запрещённой боли. Забавно, если бы не сила, дарованная сульдэ, он бы, наверное, от пола себя оторвать не смог.
Пора идти.
Димка быстро и осторожно направился к выходу на поле. Только бы на Палыча не наткнуться.
К счастью, Палыч смотрел на то, как «орлы» повалили кого-то из «железнодорожников» и яростно пинают. Зрители на трибунах кричали, свистели и выли. А кое-кто уже спустился на поле и лез в свару.
Юрасик и Тоха пытались опрокинуть судью, но Тохе мешало знамя, которое он держал над головой. А над знаменем возвышалась полупрозрачная фигура бородатого воина в смутно знакомых доспехах. Воин походил на статую Чингисхана, которую Димка видел в Монголии, но был худощавым и одноглазым.
Призрак поймал взгляд Димки и погрозил ему пальцем. Сознания Димки коснулась чужая воля, и перед мысленным взором пронеслись картины предстоящих побоищ и смертоубийств. Димка ощутил яростную радость своих бывших сокомандников и горячее желание призрака убивать. В его время сражение и победа означали именно это — смерть врагов и страх завоёванных.
Димка стиснул зубы: нет, то время прошло! Сейчас нельзя вот так. Нельзя!
Призрак-сульдэ покачал головой и опасно прищурился.
Пора! Запрещённый приём — ногой в коленную чашечку, и Юрасик упал. Подсечка — Тоха завопил и тоже рухнул. Димка выхватил знамя и глянул по сторонам: справа к нему бежали «орлы» с искажёнными яростью лицами, слева — оскалившийся Палыч.
Димка развернулся и полетел обратно: отсюда в раздевалку, потом по коридору налево, вниз, после в холл. А там на улицу — и к огню.
Димка нёсся как в последний раз. То забывал дышать, то захлёбывался воздухом. Задыхался, но бежал. Потом можно будет кашлять и хрипеть. Потом.
Сейчас бежать. Вперёд. Не чувствуя ни ног, ни рук, ни отбитых потрохов, ни гудящей головы. Бежать. Лететь. Нестись.
Перепрыгивать через скамейки в раздевалке. Стоит замедлиться, чтоб что-то обойти, — всё, пропал.
Бежать. Уйти от погони. Скрыться. Успеть.
Быстрее. Быстрее. Ещё быстрее. Давай. Давай. Давай!
Вниз, через две-три ступени. Так он бегал только во сне — забыв о том, что можно упасть и убиться. Вперёд. Ну же. Давай.
За спиной слышался топот и тяжёлое дыхание «орлов». И в их топоте мерещился цокот копыт коней, мчащихся по степи. В надсадных вдохах-выдохах чудились гортанные крики воинов, настигающих вёрткую добычу.
Беги! Беги! Беги!
В холле людно — пришлось расталкивать людей, чтоб не завязнуть в людском море. Быстрее. Быстрее. Ну же!
Кто-то попытался схватить его за руку — Димка не глядя оттолкнул человека. Бежать.
Туда, где пляшет спасительное пламя.
Не стоило будить древние силы. Не стоило ради победы призывать потустороннюю сущность.
Беги. Беги изо всех сил.
Позади и вокруг кричали люди. Димка чудом уворачивался от прохожих.
Вперёд! Совсем немного! Давай!
Димка был уже в дверях, когда его в спину ударило что-то тяжёлое. Его швырнуло на пол. Знамя полетело в сторону. Он тут же вздёрнул себя на ноги: к знамени подскочил Тоха.
Димка кинулся на него, сшибая на пол. Вцепился, прижимая руки Тохи к телу. Зарычал.
Тоха вырывался как бешеный. И тоже рычал.
Где-то неподалёку слышался то ли тренерский, то ли полицейский свисток.
Димке удалось прижать врага к полу, но вот выпустить его, чтоб схватить сульдэ, было невозможно. Тоха понял, что ему не вывернуться, дёрнулся и вцепился зубами Димке в плечо. Метил в шею, но Димка в последнюю секунду отшатнулся.
Боль пронзила всё тело. Не только плечо, но и шею, голову и почему-то грудь и поясницу.
Кто-то схватил Димку за плечи и оттащил от Тохи.
Димка повернул голову и увидел, что над сульдэ склонился Палыч.
— Нет!
Вывернулся из чужих рук, ринулся к тренеру. Оттолкнул его и схватил знамя.
Вперёд!
Мимо людей, мимо самокатов и великов на стоянке. К огню.
Он швырнул сульдэ в огонь, и пламя взвилось ревущим столбом.
Изумлённо отшатнулся продавец. Охнул безнадёжно опоздавший Палыч.
А потом всё закончилось: и буйство пламени, и дарованные духом силы. Стало невыносимо больно дышать, стоять и вообще жить.
Димка выдернул обгоревшую лыжную палку из мангала и опёрся на неё. Почему-то казалось очень важным сейчас не упасть. Удержаться, пусть на дрожащих ногах.
И он стоял. Из последних сил. Собственных сил.
Вопрос: Нравится?
| 1. Да! | 16 | (100%) | |
| Всего: | 16 | ||
@темы: сказка, Книжный Волк