Городские сказки
– Ластик, давай, слезай с окна. Я задергиваю шторы, и ещё одного эпического прыжка с подоконника с последующим запутыванием в шторах я не вынесу! – на пороге спальни стояла девушка в пижаме, поправляя на голове сползающее полотенце. Лысый сфинкс продолжал сидеть среди цветов и пялиться в окно.
– Ластик! – повысила голос девушка. Кот игнорировал хозяйку. Наконец закрепив полотенце на мокрых волосах, барышня подошла к окну, намереваясь снять упрямого кота с подоконника, выдернуть гирлянду из розетки и зашторить окна. Однако процесс остановился на протягивании рук к сфинксу. Из-за оконного стекла на неё смотрело нечто черное, рогатое и желтоглазое. Точнее, изначально оно смотрело на кота, но заинтересовалось новым объектом по ту сторону окна. Взвизгнув от ужаса, девушка фантастическим прыжком оказалась на постели, предусмотрительно успев схватить ошалевшего от происходящего Ластика. Нечто, кажется, тоже куда-то шмыгнуло, скрываясь с глаз долой. Спустя пару десятков секунд девушка относительно пришла в себя и отпустила кота. Тот снова запрыгнул на подоконник, разочарованно мяукнул, спрыгнул с него и перебрался на расстеленную кровать.
Барышня, пересидев для надёжности ещё пару минут на кровати, осторожно встала и заглянула в окно. За ним была только старая яблоня, фонари во дворе и облетевшие кусты сирени внизу. Выдохнув, она выключила гирлянду, задернула шторы и улеглась в постель, притянув к себе кота.
Читать дальше– Ластик, вот что ты за животное такое? Как ты эту стрёмную хрень не испугался? – тихо бурчала она куда-то в макушку питомцу. – По крайней мере, я теперь понимаю, куда вы, коты, всё время пялитесь. На всякую хрень! А мы её не видим. Обычно…
Поворочавшись с полчаса и окончательно придя в себя, девушка уснула. Наутро, проснувшись под заливающийся будильник на телефоне, оптимистично обещавший, что «миру трындец, всё очень плохо», и раздвинув шторы, барышня обнаружила на выпавшем на карниз снеге надпись мелким почерком: «Простите, пожалуйста, я не хотела вас напугать! Я всего лишь общалась с вашим котом. У меня совсем нет друзей, кроме животных, а ваш кот умный и интересный. Ещё раз простите!» Внизу была совсем маленькая подпись: «Та, что вас напугала».
Глаза девушки поползли на лоб. То есть всё же это не глюки, не странный сон, который она приняла за реальность (такое с ней случалось) – это на самом деле было. Всё чудесатее и чудесатее…
Обдумав за день произошедшие события, она приняла решение и перед сном, согнав Ластика на этот раз с батареи, приклеила на стекло записку: «Я вас прощаю, раз уж вы действительно не хотели, и тем более – раз у вас нет друзей. Это ужасно! Если хотите, я могу это исправить. Меня зовут Мириам, можно Мира, а вас? P.S. А кота зовут Ластик.
»
Утром Мира вскочила в чудовищном нетерпении и сразу бросилась к окну, даже не включая торшер. На свежем слое снега действительно ждало новое послание:
«О, я безумно рада, что вы решили со мной познакомиться! Обычно все только пугаются. Имени у меня нет, точнее, оно есть, но для вас оно абсолютно непроизносимо, поэтому вы можете дать мне любое имя или прозвище. Та, что вас напугала».
Мириам просияла. У неё, конечно, каких только друзей не было, но это знакомство положительно обещало быть фантастически интересным. За день она перебрала в голове всё, что у неё ассоциировалось с тьмой, и перекопала весь интернет.
Вечером, перед тем, как рухнуть в кровать, Мириам прилепила на стекло новую записку: «Тебе нравится имя Лейла? Звучит довольно изящно. А тебе по ночам не скучно? Что ты делаешь? Я могу оставлять тебе сериал или кино на ноутбуке. Будешь смотреть по ночам. Мира».
Наутро ответ был на своём месте: «О, это имя звучит прекрасно! Мне очень нравится. Я по ночам обычно заглядываю в окна, смотрю на жизнь, общаюсь с животными. Вообще моя обязанность – регистрировать подозрительные сны, но их не так много, хорошо, если два на районе за ночь. И, к сожалению, я время от времени невольно пугаю людей. Я никогда не смотрела кино или сериалов, но, думаю, это должно быть интересно. Я была бы благодарна».
На этот раз Мира решила особо не париться и перед тем, как лечь спать, поставила первый сезон ньюскула «Доктора Кто». К тому же ей предстояла адская рабочая неделя и при всём желании сил на поговорить с Лейлой вечером не было. Зато вполне могла остаться работа, которую приходилось делать дома. Как говорила их начальница про последнюю неделю перед сдачей номера: «Если вы не идёте к дедлайну, дедлайн идёт к вам».
Прилепив к стеклу рядом с ноутом записку: «Просунь руку (или что там у тебя) в окно и нажми самую большую клавишу. Сериал пойдёт. Дальше самовоспроизведение» – и открыв окно шире, чем обычно, чтобы туда пролезла относительно тонкая рука, Мириам упала на кровать, укрылась двумя одеялами и вырубилась в ту же минуту.
Когда опять заорал осточертевший до мозга костей будильник, первым порывом было выключить его и перевернуться на другой бок, но пришлось приходить в себя и пытаться проснуться. И первым делом Мира услышала голос Девятого. Значит, сезон ещё не закончился и Лейла ещё, наверное, смотрит. Очень хотелось подсмотреть, но, решив не пугать неведомое существо и не пугаться самой (а вдруг?), Мира тихонечко выкатилась из-под одеял и пошла готовить завтрак. Вернувшись в комнату минут сорок спустя, успев позавтракать, причесаться и вообще привести себя в порядок, Мира пошлепала раздвигать шторы, бормоча: «Кто не спрятался, я не виновата». Но за окном был всё тот же пейзаж. На карнизе красовалась надпись: «Это безумно интересно! Очень хочется узнать, что дальше, но можно ли ставить вдвое меньше серий или как-то останавливать? Я не могу отлучиться, не пропустив важного момента. Лейла».
В обеденный перерыв Мириам выкроила несколько минут и нарисовала схему управления компьютером в рамках видео, наглядно показав, как ставить на паузу и включать снова, как перематывать и как сворачивать уведомления, если вдруг вылезут.
Дома, прилепив к стеклу записку и поставив ноутбук со следующим сезоном на окно, девушка свалилась на кровать, отключаясь от всего мира.
Следующие полторы недели проходили в таком режиме: Мира вскакивала, собиралась, забирала ноутбук, читала восторженно-критические послания про кусок сезона, убегала, много работала, возвращалась, работала ещё, сгоняла Ластика с окна или батареи, ставила сезон дальше и ложилась спать. Лишь в выходные ей удалось выкроить вечер и нарядить ёлку.
А потом настало двадцать девятое декабря и всех распустили по домам, поздравив с праздниками и подарив подарки. Мира, торжествуя, отправилась за продуктами на предстоящий праздник: мандарины, вино на глинтвейн, мясо на оливье и тому подобное, – а затем домой. Отдыхать! Остаток дня Мириам провела совершенно праздно. Лежала, вязала, читала, упаковывала подарки, вешала последние украшения по настроению, а вечером сварила глинтвейна и растянулась у себя на кровати, поставив себе все рождественские серии Доктора разом. В десятом часу вечера раздалось деликатное шкрябанье по карнизу. Девушка сначала испуганно вздрогнула и притянула поближе Ластика. Кот мявкнул, но сопротивляться не стал.
Сообразив, что в окно скрестись – на пятом-то этаже, – кроме Лейлы некому, Мира отпустила кота, встала и подошла к окну. За ним клубилась желтоглазая тьма с прилегающими к голове рогами. Девушка вздохнула, напомнила себе, что Лейла мирна, безопасна и страшно вежлива, особенно для неведомой хрени, и открыла окно пошире. Тьма втекла в комнату и тихо, будто бы с какой-то осторожностью, произнесла:
– Привет.
Откуда шёл звук – было непонятно. Создавалось впечатление, что звук исходил сразу от всего тела (если это можно было так назвать), и это немного дезориентировало.
– Привет, – Мира широко улыбнулась. Несмотря на всю необычность Лейлы, было очень радостно наконец нормально увидеться с ней. – Я бы тебя обняла, но не знаю, можно ли это вообще сделать. Можно?
– Секунду, – так же тихонечко сказала Лейла и начала закручиваться каким-то подобием вихря, постепенно формируясь. Через мгновение перед Мирой стояла девушка. По крайней мере, это было на неё похоже. Одета она была в обтягивающие чёрные водолазку и штаны. Кожа также была чёрной и по оттенку почти не отличалась от одежды. Крупные кудри, не отличавшиеся цветом от всего прочего, лежали роскошным водопадом до самой талии. Рога плотно прилегали к голове, закрученные в две аккуратные бараночки. Выделялись из общей массы черного цвета лишь глаза, ярко контрастируя желтым цветом радужки и белками.
– Вау… – заторможенно протянула Мира, разглядывая Лейлу. На фоне её гривы мирины пышные волосы немного пониже лопаток, которыми она так гордилась, блекли.
– Ну, теперь меня точно можно обнять, – смущённо произнесла Лейла, смотря в пол. Мириам не стала терять времени, шагнула вперёд и крепко обняла новую подругу. Та осторожно подняла руки и обвила ими Миру в ответ.
– Так ведь надо, да? Ну, я видела через окна, но…
– Да правильно, правильно, – засмеялась Мира, перебивая Лейлу. Отстранившись, она снова залюбовалась гостьей: – Господи, какая же ты красавица. Невозможно просто.
Лейла снова потупилась, не успев толком поднять глаза, а щёки её приобрели лёгкий черничный оттенок. Кажется, она таким образом краснела.
– Да у нас почти все, наверное, так выглядят…
– То есть бывают подобные тебе? А как вы хоть называетесь? – спросила Мира.
– Ну, есть, но у нас как-то не принято общаться. Мы друг друга видим разве что случайно. А названия нет, – ответила Лейла.
– То есть ты не обидишься, если тебя кому-нибудь описать или назвать «тёмной сущностью»? – уточнила Мириам, видимо, решив всё сразу прояснить. Лейла лишь помотала головой. – Ну и хорошо, – Мира хлопнула в ладоши. – Пойдём в гостиную, там стоит ёлка. Ты будешь глинтвейн?
– Ёлка! – восторженно повторила Лейла. – Я их раньше только через окна видела. А почему их у вас ставят ровно посередине зимы? Я кое-что подслушивала, но так пока и не поняла. И что такое глинтвейн? И почему кот не пушистый? – Лейла подняла на руки Ластика, тершегося о её ногу.
– А ты понравилась Ластику, – засмеялась Мира, выключая весь свет, кроме гирлянды, и выходя из комнаты. – Давай по порядку. Глинтвейн – это горячее пряное вино. Кот лысый, потому что это порода такая. Сфинкс называется. Его потому и зовут Ластиком, что он на ощупь похож на ластик. Про ёлку… Это долгая история. Она сквозь века идёт. Давай усядемся и я тебе расскажу, ладно? Ну так что, будешь глинтвейн? – она успела уже зажечь свет на кухне и достать второй бокал, похожий на грааль цветного стекла. На плите стояла кастрюля, накрытая прозрачной крышкой и укутанная в полотенце.
– Буду, – кивнула Лейла, почесывая Ластика. – Ой, он вибрирует! И издаёт странный звук.
– Это называется мурчание, – рассмеялась Мириам. – Если ты скажешь «мур-р-р-р-р-р», ты тоже немного завибрируешь. Ты что, никогда котов не гладила?
– Гладила. Но они были уличные и почему-то не очень мурчали. – Мира пожала плечами и, что-то напевая под нос, взяла два полных бокала и, слегка пружиня, пошла в гостиную, выключив свет коленом.
– Какая красивая! – ахнула Лейла, когда девушки зашли в гостиную и Мира зажгла бра, проявив чудеса растяжки и баланса: ткнув в выключатель мыском, при этом не пролив ни капли вина на пол. Ёлка была не слишком высокой, но очень пушистой, и стояла ровно под старинными часами. Украшения стоили того комплимента. Все эти шарики и игрушки Мира несколько лет бережно собирала по рождественским ярмаркам и барахолкам в России и за границей. На верхушке стояла Вифлеемская звезда, подарок мамы. Сама Мириам не отличалась религиозностью, но все остальные в ее семье, включая брата, были правоверными иудеями. К счастью, они никогда не ругались по этому поводу, все воспринимали это спокойно, а звезда Мире очень нравилась. Дождик и гирлянды были предусмотрительно развешены на некоторой высоте от пола, чтобы Ластик не натворил дел. Мира воткнула в розетку гирлянду, которая принялась неспешно гаснуть и загораться разными цветами. Вторая гирлянда была работой самой Миры и состояла из сухих кружков разных цитрусов, коричных палочек и звездочек бадьяна. Дождика же было мало, но он был изящно и хитроумно развешен по самым кончикам веток, так что книзу он казался всё короче и короче, в конце концов заканчиваясь.
– А почему Новый год именно зимой? – задала очередной вопрос Лейла, устраиваясь на узорчатой подушке, валяющейся поверх ковра.
– Ну, когда-то он был первого сентября, а потом Пётр Первый, это такой император был, сделал его в ночь с тридцать первого декабря на первое января. Раньше и новогодним деревом была яблоня или рябина, а потом, кажется, всё тот же Пётр привнёс ель. Ну и вообще до революции, которая была сто лет назад, так активно праздновали не Новый год, а Рождество. В английском даже говорят не «новогоднее дерево», а именно «рождественское дерево». И празднуют с такими приготовлениями именно Рождество. – Мира уселась рядом и увлечённо рассказывала про новогодние и рождественские традиции разных стран. Редактируя статьи для новогоднего номера в ноябре, она перечитала столько всего про зимние праздники, что теперь могла долго про это говорить. Лейла тихонечко слушала, кивая и осматриваясь вокруг. Ластик сомлел под батареей рядом с ёлкой, растянувшись практически у Деда Мороза со Снегурочкой. В углу у дивана стояла огромная корзина, заполненная новогодними подарками в шуршащей бумаге. На подлокотнике дивана же лежал сверток самых разнообразных тканей, подарок Миры самой себе с праздничных распродаж. Она обожала шить.
Он-то и привлёк внимание Лейлы. Тихонечко придвинувшись, Лейла сначала принялась его разглядывать. Там чего только не было. Внушительный моток белой простой ткани к лету, Мира планировала покрасить её натуральными красителями. Хлопок и ситец в симпатичные узорчики, в основном на мягкие игрушки. Отрез алой плотной ткани на юбку, шерсть в полоску на сарафан в подарок на грядущий день рождения сестры, ткань в сложный узор, отдающий легкой цыганщиной. Но особенно её зачаровал отрез насыщенно-синего шелка, переливающийся в свете гирлянды. Не желая прерывать увлечённо говорящую о Йоле Миру, Лейла пододвинулась ещё ближе и осторожно погладила ткань. Та, как и положено шёлку, была скользкой, гладкой и холодной. Зашуршав, шёлк, красиво струясь, упал на пол буквально за секунду. Лейла вздрогнула и отшатнулась, совершенно не ожидая падения. Мира прервала рассказ и посмотрела на упавшую ткань.
– Надо его переложить, – сказала она, ставя бокал и вскакивая на ноги. Встряхнув полотно, Мириам осторожно положила шёлк на диван и принялась укладывать его в аккуратную стопку. Лейла очарованно смотрела на действия Миры, любуясь переливами шёлка.
– Красивая… Как ранние сумерки.
– Ага, мне тоже напомнило. Не хватает только проводов, чтобы было похоже на город. Или ласточек, как в деревне, – ткань покорно складывалась из нескольких метров в небольшой квадрат.
– А можно погладить? – спросила Лейла, боясь снова накосячить.
– Можно, конечно. Смотрю, ты в неё только что не влюбилась.
Щёки Лейлы снова приобрели легкий черничный оттенок, но тем не менее она села на диван рядом с тканью, осторожно наглаживая шёлк.
– А как ты празднуешь Новый год? – внезапно спросила Лейла, не отрываясь от шёлка. Мира, вознамерившаяся убрать ткани на место, пожала плечами:
– Обычно как-то так выходит, что способ празднования находится сам. То старый друг, которого я двести лет не видела, завалится с историями из других стран, то подвернутся где-нибудь в интернете горящие билеты куда-нибудь, то концерт обнаружится. А если и нет, то меня всегда зовёт семья и несколько друзей. Поэтому всегда интрига, где и с кем я буду, даже для меня. Так интереснее. А у вас – ну, сущностей – есть какие-то такие праздники? – Лейла помотала кудрявой головой:
– Обычно я просто тихонечко и очень аккуратно заглядываю в окна. Очень не хочется пугать людей в праздник. Так интересно. Все радуются, дарят подарки, веселятся. Ну, обычно, – уточнила Лейла, видимо, видавшая в новогоднюю ночь и ситуации не совсем праздничного толка или выглядевшие нелицеприятно. Мириам в ответ рассеянно покивала, видимо, задумавшись о чём-то своём. Потом забралась на трехступенчатую лесенку, встала на цыпочки и убрала аккуратную стопку тканей в коробку. За спиной послышалось шуршание страниц.
– Ой, а это же про Доктора, да? – Мира обернулась. Лейла листала книгу с Десятым и Мартой на обложке. Присмотревшись, Мира сообразила, что это «Последний дронт».
– Ага. Это из серии. Она где-то на верхних полках, – она обвела рукой высокий стеллаж у стены. Кроме коробок на самом верхнем ряду в нём стояло воистину огромное количество книг. На полках красовались аккуратные надписи на бумажном скотче, говорившие, какие там стоят писатели, а одна полка была занята в основном книгами в идеальном состоянии. На скотче было лишь одно слово: «Прочесть!» Ещё пара полок оставались свободными, не успев заполниться книгами.
– Ух ты… Ты всё это читала? – Лейла восторженно уставилась на книги.
– Кроме той полки. – Мира ткнула пальцем в надпись «Прочесть!»
– А я мало читала, – вздохнула Лейла. – Люди редко выбрасывают книги.
– Но проблемо! – фыркнула Мириам. – Приходи и читай книги, как смотрела «Доктора».
Глаза у Лейлы прямо-таки засияли.
– Правда?
– Можешь начать хоть сейчас, – великодушно предложила Мира. Лейла со сверхъестественной скоростью вскочила с дивана, сцапала первую попавшуюся книгу с полки и плюхнулась с ней обратно на диван, нечаянно огрев Миру волосами по лицу.
Книга оказалась по истории костюма, и спустя минут десять Мира, пытавшаяся читать свою книгу, втянулась, объясняя что к чему и ища в интернете фотографии, чтобы не ограничиваться картинками в книге.
У Лейлы буквально горели глаза. Она была в полном восторге от всего. Мода для неё оказалась фантастически интересной вещью. Особенно она залипала на аксессуары, разглядывая каждую вещь минут по десять. Миру же больше интересовала одежда, но она с удовольствием пошла навстречу Лейле и даже принесла свои шкатулки, дав их распотрошить и изучать эти творения рук человеческих.
Потом беседа укатилась к обсуждению театральных костюмов, с театра – на кино, потом на сериалы… Стопка книг на полу и количество вкладок на ноутбуке всё росли и росли. Дамы отвлеклись от беседы, лишь когда Лейла встрепенулась и будто бы прислушалась:
– Где-то сон странный. Надо проверить.
– Сон? – Мира посмотрела на часы. – Мама дорогая, второй час ночи! Вот это мы заговорились! Короче, я тогда оставляю тебе окно открытым, можешь брать книги, сериал я тебе поставлю, а я спать пойду. Засиделись мы с тобой, – Мириам широко зевнула и поднялась с дивана, потягиваясь. Выключив свет и гирлянду на ёлке, она поплелась в ванную, пожелав Лейле спокойной ночи. Перед сном Мира строила наполеоновские планы, а утром проснулась с оформившейся идеей: сшить Лейле платье из того отреза шёлка и предложить встретить Новый год вместе.
План был немедленно приведён в исполнение. Выбрав фасон, Мира с самого утра засела за платье. К вечеру платье, пусть и не отличавшееся простотой в пошиве, было готово на две трети. Она бы шила и до ночи, но услышала деликатный стук в окно спальни. Быстро накрыв швейную машинку с платьем куском чёрной ткани, она поспешила в другую комнату, на ходу хлопнув по выключателю. Открыв окно, Мириам дала просочиться облаку черноты в комнату. На этот раз Лейла сначала завертелась вихрем, а потом уже, обратившись в человеческую форму, поздоровалась. Изменений никаких не наблюдалось. Всё та же одежда, те же роскошные кудри, только жёлтые глаза теперь смотрят не в пол, а в лицо Мире. Обняв подругу и выслушав восторги Лейлы по поводу прочитанных вчера книг, Мириам предложила сварить какао. Лейла, до этого вообще ничего не пробовавшая, кроме вчерашнего глинтвейна, с энтузиазмом согласилась. Ей было интересно всё.
На кухонном столе стояла та самая машинка, накрытая тканью. Из-под плотной накидки выглядывал кусочек шёлка. Подхватив всё в охапку, она утащила всё в гостиную и принялась за какао. Между делом, помешивая какао деревянной ложкой, Мира поинтересовалась, не хочет ли Лейла встретить Новый год, как люди. Например, с ней.
Лейла не переставала её умилять своим бесконечным восторгом по поводу всего на свете. И эта идея тоже вызвала у неё огромную радость.
– А когда Новый год? Скоро же ведь, да? – спросила Лейла.
– Сегодня тридцатое, завтра тридцать первое и Новый год. Если хочешь, можем пока посмотреть какое-нибудь новогоднее кино.
В роли такого кино были выбраны горячо любимые Мириам «Чародеи». Потом, когда какао с печеньем было уже давно выпито, был притащен «Понедельник начинается в субботу» и до поздней ночи девушки увлечённо читали вслух, растянувшись на двуспальной кровати. Успели дочитать до половины, после чего Лейла, когда настала мирина очередь читать, обнаружила, что подруга уснула. Тихо оставив книгу на прикроватной тумбочке, Лейла просочилась в окно. Потом дочитает. А проверить район надо, хотя из-за усиливающейся атмосферы ожидания чуда перед праздниками количество подозрительных снов уменьшалось день ото дня. Но вдруг она не почувствовала чего-то, увлекшись интересным чтивом?
Тридцать первого Мира успешно продрыхла до десяти утра, что для неё было весьма и весьма поздно. Подорвавшись с кровати, девушка быстро привела себя в порядок и снова уселась за платье. Параллельно сыпались звонки. Друзьям и семье было интересно, придёт ли она всё-таки к ним или совсем не ждать. В этот раз все ради разнообразия получили точные ответы, что её вот вообще никак не будет. Последним позвонил друг с внезапным вопросом, можно ли к ней завалиться в новогоднюю ночь. Внезапным вопрос был в первую очередь потому, что он вместе с еще двумя товарищами держал довольно интересное место. Фокус был в том, что сам друг, Василий – впрочем, никак иначе, как Базиль или вообще Базилио в компании не звавшийся – держал бар. Несчастный Роберт, англичанин, безбожно картавивший, за каким-то надом переехавший в Россию, был владельцем восхитительного книжного магазина, где, помимо литературы на русском, было внушительное количество книг и журналов на языках оригинала, а также весьма интересная подборка винила. И наконец – прекрасная рыжая, наполовину ирландка, наполовину русская, имевшая убийственное для России сочетание имени и отчества: Алиса Патриковна (естественно, тут же прозванная Лисой Патрикеевной), хозяйка кофейни. Помимо этого Алиса была девушкой Роберта, имела логопедическое образование и безуспешно билась над его «р».
Фокус места был в том, что стены книжного, бара и кофейни запросто складывались гармошкой и превращали всё в единое пространство. И обычно Новый год друзья праздновали у себя. Однажды Мира праздновала вместе с ними и могла твёрдо утверждать, что это круто.
Но, подумав немного и помолчав в трубку, она решила, что это вполне себе неплохой вариант. Да и Лейле они должны понравиться. То, что кому-то может не понравиться Лейла, не воспринималось. Как она может не понравиться?
Радостным Базилем была пообещана еда, с неё потребовали только «нормальный оливье» и глинтвейн. Под «нормальным» имелось в виду – с мясом и домашним майонезом.
Предупредив Базиля, что будет ещё одна гостья, она отключилась и снова взялась за шитьё. К часу дня платье было готово. Поставив вариться овощи и мясо на оливье, Мира, крайне гордая собой за то, что смогла управиться с этим платьем, да ещё и так быстро, пошла гладить и упаковывать подарок. Потом была возня с салатом, поход в магазин за новой бутылкой вина, выбор платья, проверка, работает ли вообще телевизор – который, конечно, не главное украшение стола, но надо же полюбоваться положенные – сколько там, пять, кажется? – минут на лицо президента… В десять в дверь раздался звонок. К тому времени Мира уже успела переодеться, немного накраситься и перенести салат в гостиную.
За дверью ожидаемо стояла компания друзей. В дверь звонила Алиска, нагруженная лишь пакетом с мандаринами. Из-под шапки пышными мелкими кудрями вырывались рыжие волосы до середины рёбер. В роскошности шевелюры она могла спокойно соперничать с Лейлой. За спиной Алисы стоял Базилио в шляпе и очках с зелёным и красным стеклом и с двумя пакетами в каждой руке. Рядом с Базилио красовался Роберт с чем-то завернутым в пакет и присыпанным снегом и подарочными пакетами. На шее красовался вязаный шарф Рейвенкло, Лискин подарок на прошлый Новый год и Рождество разом.
Алиса бросила тяжёлый пакет на пол и бросилась обнимать подругу. Тем временем юноши поставили свои ноши и раздевались. У Базиля под пуховиком оказался костюм-двойка с хулиганским значком и букетиком из коричных палочек и еловой веточки в петлице. Прибавьте к этому харизматическое лицо и хорошее чувство юмора – и уже можно понять, почему примерно каждая вторая девушка, с которой он флиртовал, велась на это. А флиртовал он с каждой второй из всех посетительниц. И по настроению с каждым вторым тоже. Роберт скромно ограничился джинсами и симпатичным новогодним свитером. Впрочем, стоило ему стянуть трогательную шапку с помпоном, тоже детище Алисиных ручек, она тут же нахлобучила ему на голову оленьи рога. Впрочем, весьма симпатичные и явно рукодельные. Алиска же щеголяла в роскошном наряде, состоящем из асимметричной зеленой юбки, золотистого свитера и туфель на каблучке, пока покоящихся в пакете на запястье. Из-под длинного шлейфа юбки сзади торчал белый кончик пушистого хвоста. Ну, зря Патрикеевнами не прозывают.
– Базиль, душа моя, сними очки, дай я хоть тебе в глаза посмотрю, – произнесла Мира, подходя к другу, стаскивавшему с шеи шарф. Тот повиновался.
– Да ты издеваешься!
– Что, снова? – спросила Алиса, стаскивая с ног зимние ботинки и вытряхивая туфли на пол.
– Ага, – Базиль под очки нацепил цветные линзы. Красную и ярко-зелёную, под цвет стекол. Вообще у Базиля от природы были желтовато-зелёные глаза, создававшие весьма симпатичный комплект с черными волосами, забранными в куцый хвостик, но надевать под цветные очки линзы соответствующего цвета было одной из его любимых забав. Мириам же предпочитала смотреть в его глаза натурального цвета.
– Не дуйся, душа моя, так веселее, – Базиль стиснул девушку в объятьях, игнорируя восклицания «Задушишь!», – ещё и приподнял.
– Надеюсь, хоть ты нормально будешь обниматься? – с подозрением посмотрела на Роберта Мира. Тот лишь рассмеялся и обнял Миру – благо, адекватно.
– Это что? – девушка бесцеремонно ткнула пальцем в нечто, которое Роберт поставил на тумбочку.
– Сю’гп’риз, – обычно там, где Роберт мог сказать на английском не картавя, он говорил на нём, но, увы, в обоих языках в слове «сюрприз» было аж две «р».
– Что-то сладкое, – резюмировала Мира, принюхавшись к свёртку.
– А где же твоя прекрасная гостья? Мы для неё тоже запаслись подарками! – спросил Базиль, вслед за Лисой снимая ботинки и тоже вытряхивая обувь из пакета. В его случае это были штиблеты. Один Роберт скромно остался в красно-зелёных носках.
– Ещё не пришла. Учти, попробуешь с ней флиртовать – зарежу за столом столовым ножом. Она натуральная птица наивняк, – Мириам сурово посмотрела на друга, оборачиваясь в дверях гостиной.
– Ну, я подумаю…
– Базиль! – рявкнула хозяйка.
– Понял, понял, подождём пару месяцев, – капитулировал он.
– Мальчики, не расслабляйтесь, несём всё в гостиную, – скомандовала Алиса и, подавая пример, взяла один из пакетов.
– А у вас в посуде уже? – поинтересовалась Мириам, расставляя свечи на столе.
– Не-а.
– Тогда на кухню и доставайте нужную посуду.
– Солнце, а поставь тогда подарки под ёлку, – попросил Базиль.
– Ой, а как зовут эту девушку? – спохватился Роберт. – Мы же пода’гки её не подписали.
– Так у вас даже не один? Вау. Лейла её зовут, на маркер, – Мира протянула Роберту перманентный маркер и, дав ему достать три свёртка, поволокла остальные в гостиную, живописно расставлять под ёлочкой. Бумага хрустела, на подарках от Алисы висели имбирные прянички, от подарков Роберта безумно вкусно пахло апельсинами и хвоей. Подарки от Базиля насквозь пропахли смесью вкусного алкоголя – и это не говорило, что он старался, нет, они просто стояли около месяца, уже упакованные, под барной стойкой. И Мира вообще не была удивлена, обнаружив мелкие пятнышки от какого-то напитка.
– Ми’г, возьми, пожалуйста! – крикнул из прихожей Роберт, протягивая подарки для Лейлы. На кухне была развернута активная деятельность. Гудела микроволновка, в которой что-то грели, звенела посуда, переговаривались Алиса и Базиль, который, судя по воплю «Хвостом-то за что?!», явно только что ляпнул то, чего говорить не стоило. Мириам с интересом заглянула на кухню. На плите что-то подогревалось в ковшичке, изумительно пахло чем-то сливочно-чесночным, в миске красовались горячие креветки. В другой кастрюльке тоже что-то варилось, и, стоило Алисе приподнять крышку, чтобы потыкать что-то в кастрюле, по кухне разнёсся изумительный запах груш в вине. В небольших мисках красовались два салата, один из них – явно Мирин любимый, с крабовыми палочками и кукурузой. Впрочем, над ним наверняка помудрил Базиль.
И посреди этого кулинарного великолепия стоял Базилио, от чего-то отплевывающийся:
– Лиска, у меня во рту теперь твоя шерсть!
– Такова твоя судьба, – промурлыкала Патрикеевна, выключая газ и оставляя груши в покое.
– Уши оторву, – пробурчал молодой человек, беря в руки миски с салатами.
– А тебе Роберт – руки. Да, дорогой?
– Несомненно, – пообещал Роберт из прихожей.
К половине одиннадцатого всё стояло на столе.
– Ну так где же Лейла? – промурлыкал Базиль, кладя подбородок на сплетённые пальцы рук. Мира нервно посматривала на часы над ёлкой.
– Не знаю. Она не говорила, во сколько будет.
Вдруг Роберт, смотревший в окно, душевно выругался по-английски, а Лиска, повернувшая голову в ту же сторону, взвизгнула и зашипела, прижимая лисьи уши к голове. За окном красовалась Лейла в своём бесформенном виде.
– О, а вот и Лейла! – обрадовалась Мириам, вскакивая со стула.
– Ничего себе гостья… – передёрнул Базиль плечами, даром что нервами был крепок как танк. Мира распахнула окно, впуская в комнату холодный воздух и Лейлу. Чёрное облачко закрутилось уже немного привычным для Миры вихрем, а вот остальное трио завороженно смотрело на преображение пугающего нечто в красивую необычную девушку.
– Умеешь ты, Мира, находить друзей, – пробормотал Базиль, запуская пятерню в шевелюру на затылке.
– Базиль… – девушка мрачно и сурово посмотрела на друга.
– Да я ж только это сказал!
– Вот это я понимаю, красавица… – протянула Лиса, разглядывая Лейлу. – Роберт, солнышко, не ревнуй и не порть свитер. Я всего лишь сделала комплимент! – промурлыкала Патрикеевна, поглаживая парня по голове. Через свитер на спине пролезли небольшие, но острые иголочки.
– Ой, какая прелесть! – Лейла наклонилась, разглядывая спину Роберта.
– Я ёж п’госто. Ну, обо’готень, – Роберт слегка смутился от такого внимания. Мира хлопнула пару раз в ладоши, привлекая внимание к себе:
– Народ, давайте я вас познакомлю, что ли. Это Лейла. Лейла, это Алиса, Роберт и Базиль.
– Приятно познакомиться, – тихо произнесла Лейла.
– Мир, у тебя нет для неё чего-нибудь… Праздничного. Она, конечно, шикарна, но такой чёрный костюм – это как-то скучновато, – спросила Лиска, задумчиво разглядывая гостью.
– Ну, есть, но это подарок на Новый год…
– Ладно, сейчас извернемся! Можно? – Алиса протянула руки к волосам Лейлы. Та осторожно кивнула, и в дело пошли умелые алисонькины ручки. Достав из лежащей рядом сумочки несколько резинок, Лиса заплела две расслабленные маленькие косички, прихватила ещё несколько прядей и буквально в две минуты сотворила простую, но изящную прическу. Основным украшением там были кудри Лейлы. Тем временем Роберт вытащил кусок мишуры из-под ёлки, снял пару маленьких красных шариков с ёлки, мишуру обвил вокруг шеи, а шарики аккуратно привесил проволочками к рогам.
– Ай, она щекочется! – воскликнула Лейла от прикосновений мишуры. Потом она развернулась к стеклу, где отражалась вся комната, посмотрела на себя и расхохоталась.
– На что я похожа? – сквозь смех спросила Лейла.
– На нечто, – честно ответила тоже смеющаяся Мира. Вся изящность причёски сразу терялась на фоне этой феерии, зато Лейла теперь уж точно выглядела празднично. Базиль отодвинул стул для Лейлы, та села за стол, и потёк разговор. Гости засыпали Лейлу вопросами; сначала она стеснялась, а потом оживилась и стала бомбардировать их в ответ, успела спросить у Роберта множество переводов слов, осторожно погладить уши Алисы и иголки Роберта, несколько раз смутиться от комплиментов Базиля («Что? Я же ещё не начал даже флиртовать! – Смотри у меня!»), узнать тысячу новых вещей и полюбиться компании. Люди переставали казаться чем-то неизведанным и страшным.
Без десяти полночь включили телевизор. Пока по нему шёл рок-квартирник, Алиса с Робертом даже успели потанцевать под одну песню; надо сказать, танцевали они очень неплохо. Без пяти полночь Базиль откупорил шампанское и разлил по бокалам, все приготовили написанные заранее записочки и зажигалки, параллельно объясняя Лейле про традицию. Она тоже захотела загадать желание. Ей быстро дали ручку, кусочек бумажки и зажигалку. Девушка быстро настрочила несколько слов бисерным почерком и подвинула зажигалку поближе. Во время новогодней речи президента Базиль кратко и ёмко шёпотом объяснил Лейле, кто этот дядя в телевизоре, почему он там и всю короткую историю речей президентов, включая речь Задорнова. И вот синхронно забили куранты и часы над ёлкой. Все срочно подожгли свои записочки, роняя пепел в бокалы, и, чокнувшись, быстро, пока тонкая грань между старым и новым годом не была пересечена, выпили своё шампанское. Дружное «Ура-а-а-а! С Новым годом!» огласило квартиру. Ластик крупно вздрогнул и едва не навернулся с подоконника.
– А теперь подарки, – промурлыкала Алиса.
– Ищи те, что с твоим именем, – подсказала Мириам на всякий случай и сама встала на колени под ёлкой. Вытащив из кучи три свёртка, она отошла и села на диван, с интересом разрывая упаковочную бумагу. В крафтовую бумагу с оленями от Базиля был завернут роскошный набор небольших бутылочек разных ликёров и настоек.
– Ва-а-а-а-асенька, я тебя обожаю, – промурлыкала девушка, откручивая крышечку у амаретто и нюхая. Роберт завернул в бумагу с Щелкунчиком увесистую книгу. Мира с восторгом принялась перелистывать страницы. Это было роскошное издание «Алисы в стране чудес» с нечеловечески красивыми иллюстрациями. Алисонька же постаралась, завернула подарок в несколько слоев бумаги, а когда Мира наконец добралась до самого подарка, то обнаружила две упаковки отличнейшего кофе и прелестные рукодельные фетровые броши в виде всех важных героев «Песни моря». Пряник же был незамедлительно сунут в рот.
Рядом с ней пристроилась Лейла, тоже с тремя свёртками. Судя по оригинальной упаковке одного из них, Алиса и Роберт скинулись на подарок вдвоём. Первым Лейла разорвала бумагу подарка от Базиля. Тот явно был в недоумении, что дарить, поэтому положил свой универсальный наборчик: бутылку вина из одуванчиков и экзотические фрукты.
– Это что? – Лейла крутила в руках нечто малиновое, очень странно выглядящее и будто с какими-то чешуйками.
– Питахайя, – ответил Роберт, с явным удовольствием разглядывая бутылку рома.
– А?!
– Д’гаконий ф’гукт. Поп’гобуй потом, он вкусный.
Вторым был подарок Алисы и Роберта. Там оказался фантастической красоты гребень с авантюринами.
– Господи, Лисонька, где вы это добыли, да ещё и в последние предновогодние дни? – восхитилась Лейла.
– Неважно, – промурлыкала девушка, осторожно забирая гребень из рук, собирая часть кудрей Лейлы и втыкая его в них. – Это носят так. Потом посмотришь, зеркало в коридоре.
Наконец настал черед третьего подарка, от Миры. Девушка затаила дыхание. Зашуршала бумага, падая на пол, и на вытянутых руках Лейлы повисло платье из того самого шёлка.
– Мира… – ахнула девушка.
– Ты так очаровалась тем отрезом, что я не могла удержаться, – Лейла зачарованно гладила теперь уже платье.
– Оно восхитительно…
– А давай мы поможем тебе одеться? Сделаем красиво, – предложила Алиса.
– Хорошо, – Лейлу тут же вместе с платьем уволокли в спальню Миры. Минут пятнадцать молодым людям только и было слышно, что отрывки фраз типа: «Это застёгивается так», «Слушай, а может тебе глаза накрасить? Тебе пойдёт серебряный», «Давай-ка я тебя пока перечешу».
Спустя это время хлопнула дверь и послышался голос Миры:
– Дай-ка я в последний раз на тебя посмотрю. Красавица. И как так я угадала с мерками?
В дверном проёме показалась Лейла. Длинное синее платье в пол было начисто лишено излишеств: прямой силуэт, лишь тонкая талия подчеркнута. Часть кудрей убрана и заколота гребнем, остальная буйствует, глаза чуть-чуть подкрашены серебряными Мириными тенями, по ресницам прошлись тушью.
– Правда, фантастическая краса, мальчики? – спросила стоящая позади Алиса.
– Слов нет, – подтвердил Роберт.
– Мира, вот объясни мне, как с этим – и не флиртовать? – прошипел на ухо подруге Базиль.
– Как-нибудь, – гордо ответила Мира, вышагивая мимо и садясь на стул. Лейла ещё покрасовалась, покрутилась – платье вилось вокруг ног, – собрала ещё порцию комплиментов и тоже села рядом с Мирой.
Потом был тот самый «сю’гп’гиз» в виде полыхающего от пропитки бренди английского кекса, груши в вине, ещё разговоры, танцы, а потом Базиль воскликнул:
– А айда играть в снежки! – Сначала на него посмотрели как на идиота и психа.
– Платье жалко, вдруг испорчу, это же, наверное, на улице, – добавила к взглядам Лейла.
– К тому же ты замерзнешь, – произнесла Мириам.
– Да нет, я не мерзну.
– А платье можно подобрать. Ребят, ну айда! – моляще произнёс Базиль. Народ переглянулся. Подумал. А потом Лейла почти шепотом спросила:
– А что такое снежки? – на неё посмотрели круглыми глазами, а потом Патрикеевна тяжело вздохнула и махнула рукой:
– А айда!
Через десять минут людей, выглянувших на улицу, ждало крайне сюрреалистичное зрелище: девушка с лисьими ушами, непонятно – на ободке или настоящими, – и хвостом, парень в расстёгнутой куртке и костюме-двойке, девушка в праздничном платье, парень с оленьими рожками и проглядывающими из-под них ежиными ушками и девушка без верхней одежды, зато в роскошном шёлковом платье, подол которого она придерживает, играли в снежки в полтретьего утра новогодней ночи. Красота.
– Ластик! – повысила голос девушка. Кот игнорировал хозяйку. Наконец закрепив полотенце на мокрых волосах, барышня подошла к окну, намереваясь снять упрямого кота с подоконника, выдернуть гирлянду из розетки и зашторить окна. Однако процесс остановился на протягивании рук к сфинксу. Из-за оконного стекла на неё смотрело нечто черное, рогатое и желтоглазое. Точнее, изначально оно смотрело на кота, но заинтересовалось новым объектом по ту сторону окна. Взвизгнув от ужаса, девушка фантастическим прыжком оказалась на постели, предусмотрительно успев схватить ошалевшего от происходящего Ластика. Нечто, кажется, тоже куда-то шмыгнуло, скрываясь с глаз долой. Спустя пару десятков секунд девушка относительно пришла в себя и отпустила кота. Тот снова запрыгнул на подоконник, разочарованно мяукнул, спрыгнул с него и перебрался на расстеленную кровать.
Барышня, пересидев для надёжности ещё пару минут на кровати, осторожно встала и заглянула в окно. За ним была только старая яблоня, фонари во дворе и облетевшие кусты сирени внизу. Выдохнув, она выключила гирлянду, задернула шторы и улеглась в постель, притянув к себе кота.
Читать дальше– Ластик, вот что ты за животное такое? Как ты эту стрёмную хрень не испугался? – тихо бурчала она куда-то в макушку питомцу. – По крайней мере, я теперь понимаю, куда вы, коты, всё время пялитесь. На всякую хрень! А мы её не видим. Обычно…
Поворочавшись с полчаса и окончательно придя в себя, девушка уснула. Наутро, проснувшись под заливающийся будильник на телефоне, оптимистично обещавший, что «миру трындец, всё очень плохо», и раздвинув шторы, барышня обнаружила на выпавшем на карниз снеге надпись мелким почерком: «Простите, пожалуйста, я не хотела вас напугать! Я всего лишь общалась с вашим котом. У меня совсем нет друзей, кроме животных, а ваш кот умный и интересный. Ещё раз простите!» Внизу была совсем маленькая подпись: «Та, что вас напугала».
Глаза девушки поползли на лоб. То есть всё же это не глюки, не странный сон, который она приняла за реальность (такое с ней случалось) – это на самом деле было. Всё чудесатее и чудесатее…
Обдумав за день произошедшие события, она приняла решение и перед сном, согнав Ластика на этот раз с батареи, приклеила на стекло записку: «Я вас прощаю, раз уж вы действительно не хотели, и тем более – раз у вас нет друзей. Это ужасно! Если хотите, я могу это исправить. Меня зовут Мириам, можно Мира, а вас? P.S. А кота зовут Ластик.
»Утром Мира вскочила в чудовищном нетерпении и сразу бросилась к окну, даже не включая торшер. На свежем слое снега действительно ждало новое послание:
«О, я безумно рада, что вы решили со мной познакомиться! Обычно все только пугаются. Имени у меня нет, точнее, оно есть, но для вас оно абсолютно непроизносимо, поэтому вы можете дать мне любое имя или прозвище. Та, что вас напугала».
Мириам просияла. У неё, конечно, каких только друзей не было, но это знакомство положительно обещало быть фантастически интересным. За день она перебрала в голове всё, что у неё ассоциировалось с тьмой, и перекопала весь интернет.
Вечером, перед тем, как рухнуть в кровать, Мириам прилепила на стекло новую записку: «Тебе нравится имя Лейла? Звучит довольно изящно. А тебе по ночам не скучно? Что ты делаешь? Я могу оставлять тебе сериал или кино на ноутбуке. Будешь смотреть по ночам. Мира».
Наутро ответ был на своём месте: «О, это имя звучит прекрасно! Мне очень нравится. Я по ночам обычно заглядываю в окна, смотрю на жизнь, общаюсь с животными. Вообще моя обязанность – регистрировать подозрительные сны, но их не так много, хорошо, если два на районе за ночь. И, к сожалению, я время от времени невольно пугаю людей. Я никогда не смотрела кино или сериалов, но, думаю, это должно быть интересно. Я была бы благодарна».
На этот раз Мира решила особо не париться и перед тем, как лечь спать, поставила первый сезон ньюскула «Доктора Кто». К тому же ей предстояла адская рабочая неделя и при всём желании сил на поговорить с Лейлой вечером не было. Зато вполне могла остаться работа, которую приходилось делать дома. Как говорила их начальница про последнюю неделю перед сдачей номера: «Если вы не идёте к дедлайну, дедлайн идёт к вам».
Прилепив к стеклу рядом с ноутом записку: «Просунь руку (или что там у тебя) в окно и нажми самую большую клавишу. Сериал пойдёт. Дальше самовоспроизведение» – и открыв окно шире, чем обычно, чтобы туда пролезла относительно тонкая рука, Мириам упала на кровать, укрылась двумя одеялами и вырубилась в ту же минуту.
Когда опять заорал осточертевший до мозга костей будильник, первым порывом было выключить его и перевернуться на другой бок, но пришлось приходить в себя и пытаться проснуться. И первым делом Мира услышала голос Девятого. Значит, сезон ещё не закончился и Лейла ещё, наверное, смотрит. Очень хотелось подсмотреть, но, решив не пугать неведомое существо и не пугаться самой (а вдруг?), Мира тихонечко выкатилась из-под одеял и пошла готовить завтрак. Вернувшись в комнату минут сорок спустя, успев позавтракать, причесаться и вообще привести себя в порядок, Мира пошлепала раздвигать шторы, бормоча: «Кто не спрятался, я не виновата». Но за окном был всё тот же пейзаж. На карнизе красовалась надпись: «Это безумно интересно! Очень хочется узнать, что дальше, но можно ли ставить вдвое меньше серий или как-то останавливать? Я не могу отлучиться, не пропустив важного момента. Лейла».
В обеденный перерыв Мириам выкроила несколько минут и нарисовала схему управления компьютером в рамках видео, наглядно показав, как ставить на паузу и включать снова, как перематывать и как сворачивать уведомления, если вдруг вылезут.
Дома, прилепив к стеклу записку и поставив ноутбук со следующим сезоном на окно, девушка свалилась на кровать, отключаясь от всего мира.
Следующие полторы недели проходили в таком режиме: Мира вскакивала, собиралась, забирала ноутбук, читала восторженно-критические послания про кусок сезона, убегала, много работала, возвращалась, работала ещё, сгоняла Ластика с окна или батареи, ставила сезон дальше и ложилась спать. Лишь в выходные ей удалось выкроить вечер и нарядить ёлку.
А потом настало двадцать девятое декабря и всех распустили по домам, поздравив с праздниками и подарив подарки. Мира, торжествуя, отправилась за продуктами на предстоящий праздник: мандарины, вино на глинтвейн, мясо на оливье и тому подобное, – а затем домой. Отдыхать! Остаток дня Мириам провела совершенно праздно. Лежала, вязала, читала, упаковывала подарки, вешала последние украшения по настроению, а вечером сварила глинтвейна и растянулась у себя на кровати, поставив себе все рождественские серии Доктора разом. В десятом часу вечера раздалось деликатное шкрябанье по карнизу. Девушка сначала испуганно вздрогнула и притянула поближе Ластика. Кот мявкнул, но сопротивляться не стал.
Сообразив, что в окно скрестись – на пятом-то этаже, – кроме Лейлы некому, Мира отпустила кота, встала и подошла к окну. За ним клубилась желтоглазая тьма с прилегающими к голове рогами. Девушка вздохнула, напомнила себе, что Лейла мирна, безопасна и страшно вежлива, особенно для неведомой хрени, и открыла окно пошире. Тьма втекла в комнату и тихо, будто бы с какой-то осторожностью, произнесла:
– Привет.
Откуда шёл звук – было непонятно. Создавалось впечатление, что звук исходил сразу от всего тела (если это можно было так назвать), и это немного дезориентировало.
– Привет, – Мира широко улыбнулась. Несмотря на всю необычность Лейлы, было очень радостно наконец нормально увидеться с ней. – Я бы тебя обняла, но не знаю, можно ли это вообще сделать. Можно?
– Секунду, – так же тихонечко сказала Лейла и начала закручиваться каким-то подобием вихря, постепенно формируясь. Через мгновение перед Мирой стояла девушка. По крайней мере, это было на неё похоже. Одета она была в обтягивающие чёрные водолазку и штаны. Кожа также была чёрной и по оттенку почти не отличалась от одежды. Крупные кудри, не отличавшиеся цветом от всего прочего, лежали роскошным водопадом до самой талии. Рога плотно прилегали к голове, закрученные в две аккуратные бараночки. Выделялись из общей массы черного цвета лишь глаза, ярко контрастируя желтым цветом радужки и белками.
– Вау… – заторможенно протянула Мира, разглядывая Лейлу. На фоне её гривы мирины пышные волосы немного пониже лопаток, которыми она так гордилась, блекли.
– Ну, теперь меня точно можно обнять, – смущённо произнесла Лейла, смотря в пол. Мириам не стала терять времени, шагнула вперёд и крепко обняла новую подругу. Та осторожно подняла руки и обвила ими Миру в ответ.
– Так ведь надо, да? Ну, я видела через окна, но…
– Да правильно, правильно, – засмеялась Мира, перебивая Лейлу. Отстранившись, она снова залюбовалась гостьей: – Господи, какая же ты красавица. Невозможно просто.
Лейла снова потупилась, не успев толком поднять глаза, а щёки её приобрели лёгкий черничный оттенок. Кажется, она таким образом краснела.
– Да у нас почти все, наверное, так выглядят…
– То есть бывают подобные тебе? А как вы хоть называетесь? – спросила Мира.
– Ну, есть, но у нас как-то не принято общаться. Мы друг друга видим разве что случайно. А названия нет, – ответила Лейла.
– То есть ты не обидишься, если тебя кому-нибудь описать или назвать «тёмной сущностью»? – уточнила Мириам, видимо, решив всё сразу прояснить. Лейла лишь помотала головой. – Ну и хорошо, – Мира хлопнула в ладоши. – Пойдём в гостиную, там стоит ёлка. Ты будешь глинтвейн?
– Ёлка! – восторженно повторила Лейла. – Я их раньше только через окна видела. А почему их у вас ставят ровно посередине зимы? Я кое-что подслушивала, но так пока и не поняла. И что такое глинтвейн? И почему кот не пушистый? – Лейла подняла на руки Ластика, тершегося о её ногу.
– А ты понравилась Ластику, – засмеялась Мира, выключая весь свет, кроме гирлянды, и выходя из комнаты. – Давай по порядку. Глинтвейн – это горячее пряное вино. Кот лысый, потому что это порода такая. Сфинкс называется. Его потому и зовут Ластиком, что он на ощупь похож на ластик. Про ёлку… Это долгая история. Она сквозь века идёт. Давай усядемся и я тебе расскажу, ладно? Ну так что, будешь глинтвейн? – она успела уже зажечь свет на кухне и достать второй бокал, похожий на грааль цветного стекла. На плите стояла кастрюля, накрытая прозрачной крышкой и укутанная в полотенце.
– Буду, – кивнула Лейла, почесывая Ластика. – Ой, он вибрирует! И издаёт странный звук.
– Это называется мурчание, – рассмеялась Мириам. – Если ты скажешь «мур-р-р-р-р-р», ты тоже немного завибрируешь. Ты что, никогда котов не гладила?
– Гладила. Но они были уличные и почему-то не очень мурчали. – Мира пожала плечами и, что-то напевая под нос, взяла два полных бокала и, слегка пружиня, пошла в гостиную, выключив свет коленом.
– Какая красивая! – ахнула Лейла, когда девушки зашли в гостиную и Мира зажгла бра, проявив чудеса растяжки и баланса: ткнув в выключатель мыском, при этом не пролив ни капли вина на пол. Ёлка была не слишком высокой, но очень пушистой, и стояла ровно под старинными часами. Украшения стоили того комплимента. Все эти шарики и игрушки Мира несколько лет бережно собирала по рождественским ярмаркам и барахолкам в России и за границей. На верхушке стояла Вифлеемская звезда, подарок мамы. Сама Мириам не отличалась религиозностью, но все остальные в ее семье, включая брата, были правоверными иудеями. К счастью, они никогда не ругались по этому поводу, все воспринимали это спокойно, а звезда Мире очень нравилась. Дождик и гирлянды были предусмотрительно развешены на некоторой высоте от пола, чтобы Ластик не натворил дел. Мира воткнула в розетку гирлянду, которая принялась неспешно гаснуть и загораться разными цветами. Вторая гирлянда была работой самой Миры и состояла из сухих кружков разных цитрусов, коричных палочек и звездочек бадьяна. Дождика же было мало, но он был изящно и хитроумно развешен по самым кончикам веток, так что книзу он казался всё короче и короче, в конце концов заканчиваясь.
– А почему Новый год именно зимой? – задала очередной вопрос Лейла, устраиваясь на узорчатой подушке, валяющейся поверх ковра.
– Ну, когда-то он был первого сентября, а потом Пётр Первый, это такой император был, сделал его в ночь с тридцать первого декабря на первое января. Раньше и новогодним деревом была яблоня или рябина, а потом, кажется, всё тот же Пётр привнёс ель. Ну и вообще до революции, которая была сто лет назад, так активно праздновали не Новый год, а Рождество. В английском даже говорят не «новогоднее дерево», а именно «рождественское дерево». И празднуют с такими приготовлениями именно Рождество. – Мира уселась рядом и увлечённо рассказывала про новогодние и рождественские традиции разных стран. Редактируя статьи для новогоднего номера в ноябре, она перечитала столько всего про зимние праздники, что теперь могла долго про это говорить. Лейла тихонечко слушала, кивая и осматриваясь вокруг. Ластик сомлел под батареей рядом с ёлкой, растянувшись практически у Деда Мороза со Снегурочкой. В углу у дивана стояла огромная корзина, заполненная новогодними подарками в шуршащей бумаге. На подлокотнике дивана же лежал сверток самых разнообразных тканей, подарок Миры самой себе с праздничных распродаж. Она обожала шить.
Он-то и привлёк внимание Лейлы. Тихонечко придвинувшись, Лейла сначала принялась его разглядывать. Там чего только не было. Внушительный моток белой простой ткани к лету, Мира планировала покрасить её натуральными красителями. Хлопок и ситец в симпатичные узорчики, в основном на мягкие игрушки. Отрез алой плотной ткани на юбку, шерсть в полоску на сарафан в подарок на грядущий день рождения сестры, ткань в сложный узор, отдающий легкой цыганщиной. Но особенно её зачаровал отрез насыщенно-синего шелка, переливающийся в свете гирлянды. Не желая прерывать увлечённо говорящую о Йоле Миру, Лейла пододвинулась ещё ближе и осторожно погладила ткань. Та, как и положено шёлку, была скользкой, гладкой и холодной. Зашуршав, шёлк, красиво струясь, упал на пол буквально за секунду. Лейла вздрогнула и отшатнулась, совершенно не ожидая падения. Мира прервала рассказ и посмотрела на упавшую ткань.
– Надо его переложить, – сказала она, ставя бокал и вскакивая на ноги. Встряхнув полотно, Мириам осторожно положила шёлк на диван и принялась укладывать его в аккуратную стопку. Лейла очарованно смотрела на действия Миры, любуясь переливами шёлка.
– Красивая… Как ранние сумерки.
– Ага, мне тоже напомнило. Не хватает только проводов, чтобы было похоже на город. Или ласточек, как в деревне, – ткань покорно складывалась из нескольких метров в небольшой квадрат.
– А можно погладить? – спросила Лейла, боясь снова накосячить.
– Можно, конечно. Смотрю, ты в неё только что не влюбилась.
Щёки Лейлы снова приобрели легкий черничный оттенок, но тем не менее она села на диван рядом с тканью, осторожно наглаживая шёлк.
– А как ты празднуешь Новый год? – внезапно спросила Лейла, не отрываясь от шёлка. Мира, вознамерившаяся убрать ткани на место, пожала плечами:
– Обычно как-то так выходит, что способ празднования находится сам. То старый друг, которого я двести лет не видела, завалится с историями из других стран, то подвернутся где-нибудь в интернете горящие билеты куда-нибудь, то концерт обнаружится. А если и нет, то меня всегда зовёт семья и несколько друзей. Поэтому всегда интрига, где и с кем я буду, даже для меня. Так интереснее. А у вас – ну, сущностей – есть какие-то такие праздники? – Лейла помотала кудрявой головой:
– Обычно я просто тихонечко и очень аккуратно заглядываю в окна. Очень не хочется пугать людей в праздник. Так интересно. Все радуются, дарят подарки, веселятся. Ну, обычно, – уточнила Лейла, видимо, видавшая в новогоднюю ночь и ситуации не совсем праздничного толка или выглядевшие нелицеприятно. Мириам в ответ рассеянно покивала, видимо, задумавшись о чём-то своём. Потом забралась на трехступенчатую лесенку, встала на цыпочки и убрала аккуратную стопку тканей в коробку. За спиной послышалось шуршание страниц.
– Ой, а это же про Доктора, да? – Мира обернулась. Лейла листала книгу с Десятым и Мартой на обложке. Присмотревшись, Мира сообразила, что это «Последний дронт».
– Ага. Это из серии. Она где-то на верхних полках, – она обвела рукой высокий стеллаж у стены. Кроме коробок на самом верхнем ряду в нём стояло воистину огромное количество книг. На полках красовались аккуратные надписи на бумажном скотче, говорившие, какие там стоят писатели, а одна полка была занята в основном книгами в идеальном состоянии. На скотче было лишь одно слово: «Прочесть!» Ещё пара полок оставались свободными, не успев заполниться книгами.
– Ух ты… Ты всё это читала? – Лейла восторженно уставилась на книги.
– Кроме той полки. – Мира ткнула пальцем в надпись «Прочесть!»
– А я мало читала, – вздохнула Лейла. – Люди редко выбрасывают книги.
– Но проблемо! – фыркнула Мириам. – Приходи и читай книги, как смотрела «Доктора».
Глаза у Лейлы прямо-таки засияли.
– Правда?
– Можешь начать хоть сейчас, – великодушно предложила Мира. Лейла со сверхъестественной скоростью вскочила с дивана, сцапала первую попавшуюся книгу с полки и плюхнулась с ней обратно на диван, нечаянно огрев Миру волосами по лицу.
Книга оказалась по истории костюма, и спустя минут десять Мира, пытавшаяся читать свою книгу, втянулась, объясняя что к чему и ища в интернете фотографии, чтобы не ограничиваться картинками в книге.
У Лейлы буквально горели глаза. Она была в полном восторге от всего. Мода для неё оказалась фантастически интересной вещью. Особенно она залипала на аксессуары, разглядывая каждую вещь минут по десять. Миру же больше интересовала одежда, но она с удовольствием пошла навстречу Лейле и даже принесла свои шкатулки, дав их распотрошить и изучать эти творения рук человеческих.
Потом беседа укатилась к обсуждению театральных костюмов, с театра – на кино, потом на сериалы… Стопка книг на полу и количество вкладок на ноутбуке всё росли и росли. Дамы отвлеклись от беседы, лишь когда Лейла встрепенулась и будто бы прислушалась:
– Где-то сон странный. Надо проверить.
– Сон? – Мира посмотрела на часы. – Мама дорогая, второй час ночи! Вот это мы заговорились! Короче, я тогда оставляю тебе окно открытым, можешь брать книги, сериал я тебе поставлю, а я спать пойду. Засиделись мы с тобой, – Мириам широко зевнула и поднялась с дивана, потягиваясь. Выключив свет и гирлянду на ёлке, она поплелась в ванную, пожелав Лейле спокойной ночи. Перед сном Мира строила наполеоновские планы, а утром проснулась с оформившейся идеей: сшить Лейле платье из того отреза шёлка и предложить встретить Новый год вместе.
План был немедленно приведён в исполнение. Выбрав фасон, Мира с самого утра засела за платье. К вечеру платье, пусть и не отличавшееся простотой в пошиве, было готово на две трети. Она бы шила и до ночи, но услышала деликатный стук в окно спальни. Быстро накрыв швейную машинку с платьем куском чёрной ткани, она поспешила в другую комнату, на ходу хлопнув по выключателю. Открыв окно, Мириам дала просочиться облаку черноты в комнату. На этот раз Лейла сначала завертелась вихрем, а потом уже, обратившись в человеческую форму, поздоровалась. Изменений никаких не наблюдалось. Всё та же одежда, те же роскошные кудри, только жёлтые глаза теперь смотрят не в пол, а в лицо Мире. Обняв подругу и выслушав восторги Лейлы по поводу прочитанных вчера книг, Мириам предложила сварить какао. Лейла, до этого вообще ничего не пробовавшая, кроме вчерашнего глинтвейна, с энтузиазмом согласилась. Ей было интересно всё.
На кухонном столе стояла та самая машинка, накрытая тканью. Из-под плотной накидки выглядывал кусочек шёлка. Подхватив всё в охапку, она утащила всё в гостиную и принялась за какао. Между делом, помешивая какао деревянной ложкой, Мира поинтересовалась, не хочет ли Лейла встретить Новый год, как люди. Например, с ней.
Лейла не переставала её умилять своим бесконечным восторгом по поводу всего на свете. И эта идея тоже вызвала у неё огромную радость.
– А когда Новый год? Скоро же ведь, да? – спросила Лейла.
– Сегодня тридцатое, завтра тридцать первое и Новый год. Если хочешь, можем пока посмотреть какое-нибудь новогоднее кино.
В роли такого кино были выбраны горячо любимые Мириам «Чародеи». Потом, когда какао с печеньем было уже давно выпито, был притащен «Понедельник начинается в субботу» и до поздней ночи девушки увлечённо читали вслух, растянувшись на двуспальной кровати. Успели дочитать до половины, после чего Лейла, когда настала мирина очередь читать, обнаружила, что подруга уснула. Тихо оставив книгу на прикроватной тумбочке, Лейла просочилась в окно. Потом дочитает. А проверить район надо, хотя из-за усиливающейся атмосферы ожидания чуда перед праздниками количество подозрительных снов уменьшалось день ото дня. Но вдруг она не почувствовала чего-то, увлекшись интересным чтивом?
Тридцать первого Мира успешно продрыхла до десяти утра, что для неё было весьма и весьма поздно. Подорвавшись с кровати, девушка быстро привела себя в порядок и снова уселась за платье. Параллельно сыпались звонки. Друзьям и семье было интересно, придёт ли она всё-таки к ним или совсем не ждать. В этот раз все ради разнообразия получили точные ответы, что её вот вообще никак не будет. Последним позвонил друг с внезапным вопросом, можно ли к ней завалиться в новогоднюю ночь. Внезапным вопрос был в первую очередь потому, что он вместе с еще двумя товарищами держал довольно интересное место. Фокус был в том, что сам друг, Василий – впрочем, никак иначе, как Базиль или вообще Базилио в компании не звавшийся – держал бар. Несчастный Роберт, англичанин, безбожно картавивший, за каким-то надом переехавший в Россию, был владельцем восхитительного книжного магазина, где, помимо литературы на русском, было внушительное количество книг и журналов на языках оригинала, а также весьма интересная подборка винила. И наконец – прекрасная рыжая, наполовину ирландка, наполовину русская, имевшая убийственное для России сочетание имени и отчества: Алиса Патриковна (естественно, тут же прозванная Лисой Патрикеевной), хозяйка кофейни. Помимо этого Алиса была девушкой Роберта, имела логопедическое образование и безуспешно билась над его «р».
Фокус места был в том, что стены книжного, бара и кофейни запросто складывались гармошкой и превращали всё в единое пространство. И обычно Новый год друзья праздновали у себя. Однажды Мира праздновала вместе с ними и могла твёрдо утверждать, что это круто.
Но, подумав немного и помолчав в трубку, она решила, что это вполне себе неплохой вариант. Да и Лейле они должны понравиться. То, что кому-то может не понравиться Лейла, не воспринималось. Как она может не понравиться?
Радостным Базилем была пообещана еда, с неё потребовали только «нормальный оливье» и глинтвейн. Под «нормальным» имелось в виду – с мясом и домашним майонезом.
Предупредив Базиля, что будет ещё одна гостья, она отключилась и снова взялась за шитьё. К часу дня платье было готово. Поставив вариться овощи и мясо на оливье, Мира, крайне гордая собой за то, что смогла управиться с этим платьем, да ещё и так быстро, пошла гладить и упаковывать подарок. Потом была возня с салатом, поход в магазин за новой бутылкой вина, выбор платья, проверка, работает ли вообще телевизор – который, конечно, не главное украшение стола, но надо же полюбоваться положенные – сколько там, пять, кажется? – минут на лицо президента… В десять в дверь раздался звонок. К тому времени Мира уже успела переодеться, немного накраситься и перенести салат в гостиную.
За дверью ожидаемо стояла компания друзей. В дверь звонила Алиска, нагруженная лишь пакетом с мандаринами. Из-под шапки пышными мелкими кудрями вырывались рыжие волосы до середины рёбер. В роскошности шевелюры она могла спокойно соперничать с Лейлой. За спиной Алисы стоял Базилио в шляпе и очках с зелёным и красным стеклом и с двумя пакетами в каждой руке. Рядом с Базилио красовался Роберт с чем-то завернутым в пакет и присыпанным снегом и подарочными пакетами. На шее красовался вязаный шарф Рейвенкло, Лискин подарок на прошлый Новый год и Рождество разом.
Алиса бросила тяжёлый пакет на пол и бросилась обнимать подругу. Тем временем юноши поставили свои ноши и раздевались. У Базиля под пуховиком оказался костюм-двойка с хулиганским значком и букетиком из коричных палочек и еловой веточки в петлице. Прибавьте к этому харизматическое лицо и хорошее чувство юмора – и уже можно понять, почему примерно каждая вторая девушка, с которой он флиртовал, велась на это. А флиртовал он с каждой второй из всех посетительниц. И по настроению с каждым вторым тоже. Роберт скромно ограничился джинсами и симпатичным новогодним свитером. Впрочем, стоило ему стянуть трогательную шапку с помпоном, тоже детище Алисиных ручек, она тут же нахлобучила ему на голову оленьи рога. Впрочем, весьма симпатичные и явно рукодельные. Алиска же щеголяла в роскошном наряде, состоящем из асимметричной зеленой юбки, золотистого свитера и туфель на каблучке, пока покоящихся в пакете на запястье. Из-под длинного шлейфа юбки сзади торчал белый кончик пушистого хвоста. Ну, зря Патрикеевнами не прозывают.
– Базиль, душа моя, сними очки, дай я хоть тебе в глаза посмотрю, – произнесла Мира, подходя к другу, стаскивавшему с шеи шарф. Тот повиновался.
– Да ты издеваешься!
– Что, снова? – спросила Алиса, стаскивая с ног зимние ботинки и вытряхивая туфли на пол.
– Ага, – Базиль под очки нацепил цветные линзы. Красную и ярко-зелёную, под цвет стекол. Вообще у Базиля от природы были желтовато-зелёные глаза, создававшие весьма симпатичный комплект с черными волосами, забранными в куцый хвостик, но надевать под цветные очки линзы соответствующего цвета было одной из его любимых забав. Мириам же предпочитала смотреть в его глаза натурального цвета.
– Не дуйся, душа моя, так веселее, – Базиль стиснул девушку в объятьях, игнорируя восклицания «Задушишь!», – ещё и приподнял.
– Надеюсь, хоть ты нормально будешь обниматься? – с подозрением посмотрела на Роберта Мира. Тот лишь рассмеялся и обнял Миру – благо, адекватно.
– Это что? – девушка бесцеремонно ткнула пальцем в нечто, которое Роберт поставил на тумбочку.
– Сю’гп’риз, – обычно там, где Роберт мог сказать на английском не картавя, он говорил на нём, но, увы, в обоих языках в слове «сюрприз» было аж две «р».
– Что-то сладкое, – резюмировала Мира, принюхавшись к свёртку.
– А где же твоя прекрасная гостья? Мы для неё тоже запаслись подарками! – спросил Базиль, вслед за Лисой снимая ботинки и тоже вытряхивая обувь из пакета. В его случае это были штиблеты. Один Роберт скромно остался в красно-зелёных носках.
– Ещё не пришла. Учти, попробуешь с ней флиртовать – зарежу за столом столовым ножом. Она натуральная птица наивняк, – Мириам сурово посмотрела на друга, оборачиваясь в дверях гостиной.
– Ну, я подумаю…
– Базиль! – рявкнула хозяйка.
– Понял, понял, подождём пару месяцев, – капитулировал он.
– Мальчики, не расслабляйтесь, несём всё в гостиную, – скомандовала Алиса и, подавая пример, взяла один из пакетов.
– А у вас в посуде уже? – поинтересовалась Мириам, расставляя свечи на столе.
– Не-а.
– Тогда на кухню и доставайте нужную посуду.
– Солнце, а поставь тогда подарки под ёлку, – попросил Базиль.
– Ой, а как зовут эту девушку? – спохватился Роберт. – Мы же пода’гки её не подписали.
– Так у вас даже не один? Вау. Лейла её зовут, на маркер, – Мира протянула Роберту перманентный маркер и, дав ему достать три свёртка, поволокла остальные в гостиную, живописно расставлять под ёлочкой. Бумага хрустела, на подарках от Алисы висели имбирные прянички, от подарков Роберта безумно вкусно пахло апельсинами и хвоей. Подарки от Базиля насквозь пропахли смесью вкусного алкоголя – и это не говорило, что он старался, нет, они просто стояли около месяца, уже упакованные, под барной стойкой. И Мира вообще не была удивлена, обнаружив мелкие пятнышки от какого-то напитка.
– Ми’г, возьми, пожалуйста! – крикнул из прихожей Роберт, протягивая подарки для Лейлы. На кухне была развернута активная деятельность. Гудела микроволновка, в которой что-то грели, звенела посуда, переговаривались Алиса и Базиль, который, судя по воплю «Хвостом-то за что?!», явно только что ляпнул то, чего говорить не стоило. Мириам с интересом заглянула на кухню. На плите что-то подогревалось в ковшичке, изумительно пахло чем-то сливочно-чесночным, в миске красовались горячие креветки. В другой кастрюльке тоже что-то варилось, и, стоило Алисе приподнять крышку, чтобы потыкать что-то в кастрюле, по кухне разнёсся изумительный запах груш в вине. В небольших мисках красовались два салата, один из них – явно Мирин любимый, с крабовыми палочками и кукурузой. Впрочем, над ним наверняка помудрил Базиль.
И посреди этого кулинарного великолепия стоял Базилио, от чего-то отплевывающийся:
– Лиска, у меня во рту теперь твоя шерсть!
– Такова твоя судьба, – промурлыкала Патрикеевна, выключая газ и оставляя груши в покое.
– Уши оторву, – пробурчал молодой человек, беря в руки миски с салатами.
– А тебе Роберт – руки. Да, дорогой?
– Несомненно, – пообещал Роберт из прихожей.
К половине одиннадцатого всё стояло на столе.
– Ну так где же Лейла? – промурлыкал Базиль, кладя подбородок на сплетённые пальцы рук. Мира нервно посматривала на часы над ёлкой.
– Не знаю. Она не говорила, во сколько будет.
Вдруг Роберт, смотревший в окно, душевно выругался по-английски, а Лиска, повернувшая голову в ту же сторону, взвизгнула и зашипела, прижимая лисьи уши к голове. За окном красовалась Лейла в своём бесформенном виде.
– О, а вот и Лейла! – обрадовалась Мириам, вскакивая со стула.
– Ничего себе гостья… – передёрнул Базиль плечами, даром что нервами был крепок как танк. Мира распахнула окно, впуская в комнату холодный воздух и Лейлу. Чёрное облачко закрутилось уже немного привычным для Миры вихрем, а вот остальное трио завороженно смотрело на преображение пугающего нечто в красивую необычную девушку.
– Умеешь ты, Мира, находить друзей, – пробормотал Базиль, запуская пятерню в шевелюру на затылке.
– Базиль… – девушка мрачно и сурово посмотрела на друга.
– Да я ж только это сказал!
– Вот это я понимаю, красавица… – протянула Лиса, разглядывая Лейлу. – Роберт, солнышко, не ревнуй и не порть свитер. Я всего лишь сделала комплимент! – промурлыкала Патрикеевна, поглаживая парня по голове. Через свитер на спине пролезли небольшие, но острые иголочки.
– Ой, какая прелесть! – Лейла наклонилась, разглядывая спину Роберта.
– Я ёж п’госто. Ну, обо’готень, – Роберт слегка смутился от такого внимания. Мира хлопнула пару раз в ладоши, привлекая внимание к себе:
– Народ, давайте я вас познакомлю, что ли. Это Лейла. Лейла, это Алиса, Роберт и Базиль.
– Приятно познакомиться, – тихо произнесла Лейла.
– Мир, у тебя нет для неё чего-нибудь… Праздничного. Она, конечно, шикарна, но такой чёрный костюм – это как-то скучновато, – спросила Лиска, задумчиво разглядывая гостью.
– Ну, есть, но это подарок на Новый год…
– Ладно, сейчас извернемся! Можно? – Алиса протянула руки к волосам Лейлы. Та осторожно кивнула, и в дело пошли умелые алисонькины ручки. Достав из лежащей рядом сумочки несколько резинок, Лиса заплела две расслабленные маленькие косички, прихватила ещё несколько прядей и буквально в две минуты сотворила простую, но изящную прическу. Основным украшением там были кудри Лейлы. Тем временем Роберт вытащил кусок мишуры из-под ёлки, снял пару маленьких красных шариков с ёлки, мишуру обвил вокруг шеи, а шарики аккуратно привесил проволочками к рогам.
– Ай, она щекочется! – воскликнула Лейла от прикосновений мишуры. Потом она развернулась к стеклу, где отражалась вся комната, посмотрела на себя и расхохоталась.
– На что я похожа? – сквозь смех спросила Лейла.
– На нечто, – честно ответила тоже смеющаяся Мира. Вся изящность причёски сразу терялась на фоне этой феерии, зато Лейла теперь уж точно выглядела празднично. Базиль отодвинул стул для Лейлы, та села за стол, и потёк разговор. Гости засыпали Лейлу вопросами; сначала она стеснялась, а потом оживилась и стала бомбардировать их в ответ, успела спросить у Роберта множество переводов слов, осторожно погладить уши Алисы и иголки Роберта, несколько раз смутиться от комплиментов Базиля («Что? Я же ещё не начал даже флиртовать! – Смотри у меня!»), узнать тысячу новых вещей и полюбиться компании. Люди переставали казаться чем-то неизведанным и страшным.
Без десяти полночь включили телевизор. Пока по нему шёл рок-квартирник, Алиса с Робертом даже успели потанцевать под одну песню; надо сказать, танцевали они очень неплохо. Без пяти полночь Базиль откупорил шампанское и разлил по бокалам, все приготовили написанные заранее записочки и зажигалки, параллельно объясняя Лейле про традицию. Она тоже захотела загадать желание. Ей быстро дали ручку, кусочек бумажки и зажигалку. Девушка быстро настрочила несколько слов бисерным почерком и подвинула зажигалку поближе. Во время новогодней речи президента Базиль кратко и ёмко шёпотом объяснил Лейле, кто этот дядя в телевизоре, почему он там и всю короткую историю речей президентов, включая речь Задорнова. И вот синхронно забили куранты и часы над ёлкой. Все срочно подожгли свои записочки, роняя пепел в бокалы, и, чокнувшись, быстро, пока тонкая грань между старым и новым годом не была пересечена, выпили своё шампанское. Дружное «Ура-а-а-а! С Новым годом!» огласило квартиру. Ластик крупно вздрогнул и едва не навернулся с подоконника.
– А теперь подарки, – промурлыкала Алиса.
– Ищи те, что с твоим именем, – подсказала Мириам на всякий случай и сама встала на колени под ёлкой. Вытащив из кучи три свёртка, она отошла и села на диван, с интересом разрывая упаковочную бумагу. В крафтовую бумагу с оленями от Базиля был завернут роскошный набор небольших бутылочек разных ликёров и настоек.
– Ва-а-а-а-асенька, я тебя обожаю, – промурлыкала девушка, откручивая крышечку у амаретто и нюхая. Роберт завернул в бумагу с Щелкунчиком увесистую книгу. Мира с восторгом принялась перелистывать страницы. Это было роскошное издание «Алисы в стране чудес» с нечеловечески красивыми иллюстрациями. Алисонька же постаралась, завернула подарок в несколько слоев бумаги, а когда Мира наконец добралась до самого подарка, то обнаружила две упаковки отличнейшего кофе и прелестные рукодельные фетровые броши в виде всех важных героев «Песни моря». Пряник же был незамедлительно сунут в рот.
Рядом с ней пристроилась Лейла, тоже с тремя свёртками. Судя по оригинальной упаковке одного из них, Алиса и Роберт скинулись на подарок вдвоём. Первым Лейла разорвала бумагу подарка от Базиля. Тот явно был в недоумении, что дарить, поэтому положил свой универсальный наборчик: бутылку вина из одуванчиков и экзотические фрукты.
– Это что? – Лейла крутила в руках нечто малиновое, очень странно выглядящее и будто с какими-то чешуйками.
– Питахайя, – ответил Роберт, с явным удовольствием разглядывая бутылку рома.
– А?!
– Д’гаконий ф’гукт. Поп’гобуй потом, он вкусный.
Вторым был подарок Алисы и Роберта. Там оказался фантастической красоты гребень с авантюринами.
– Господи, Лисонька, где вы это добыли, да ещё и в последние предновогодние дни? – восхитилась Лейла.
– Неважно, – промурлыкала девушка, осторожно забирая гребень из рук, собирая часть кудрей Лейлы и втыкая его в них. – Это носят так. Потом посмотришь, зеркало в коридоре.
Наконец настал черед третьего подарка, от Миры. Девушка затаила дыхание. Зашуршала бумага, падая на пол, и на вытянутых руках Лейлы повисло платье из того самого шёлка.
– Мира… – ахнула девушка.
– Ты так очаровалась тем отрезом, что я не могла удержаться, – Лейла зачарованно гладила теперь уже платье.
– Оно восхитительно…
– А давай мы поможем тебе одеться? Сделаем красиво, – предложила Алиса.
– Хорошо, – Лейлу тут же вместе с платьем уволокли в спальню Миры. Минут пятнадцать молодым людям только и было слышно, что отрывки фраз типа: «Это застёгивается так», «Слушай, а может тебе глаза накрасить? Тебе пойдёт серебряный», «Давай-ка я тебя пока перечешу».
Спустя это время хлопнула дверь и послышался голос Миры:
– Дай-ка я в последний раз на тебя посмотрю. Красавица. И как так я угадала с мерками?
В дверном проёме показалась Лейла. Длинное синее платье в пол было начисто лишено излишеств: прямой силуэт, лишь тонкая талия подчеркнута. Часть кудрей убрана и заколота гребнем, остальная буйствует, глаза чуть-чуть подкрашены серебряными Мириными тенями, по ресницам прошлись тушью.
– Правда, фантастическая краса, мальчики? – спросила стоящая позади Алиса.
– Слов нет, – подтвердил Роберт.
– Мира, вот объясни мне, как с этим – и не флиртовать? – прошипел на ухо подруге Базиль.
– Как-нибудь, – гордо ответила Мира, вышагивая мимо и садясь на стул. Лейла ещё покрасовалась, покрутилась – платье вилось вокруг ног, – собрала ещё порцию комплиментов и тоже села рядом с Мирой.
Потом был тот самый «сю’гп’гиз» в виде полыхающего от пропитки бренди английского кекса, груши в вине, ещё разговоры, танцы, а потом Базиль воскликнул:
– А айда играть в снежки! – Сначала на него посмотрели как на идиота и психа.
– Платье жалко, вдруг испорчу, это же, наверное, на улице, – добавила к взглядам Лейла.
– К тому же ты замерзнешь, – произнесла Мириам.
– Да нет, я не мерзну.
– А платье можно подобрать. Ребят, ну айда! – моляще произнёс Базиль. Народ переглянулся. Подумал. А потом Лейла почти шепотом спросила:
– А что такое снежки? – на неё посмотрели круглыми глазами, а потом Патрикеевна тяжело вздохнула и махнула рукой:
– А айда!
Через десять минут людей, выглянувших на улицу, ждало крайне сюрреалистичное зрелище: девушка с лисьими ушами, непонятно – на ободке или настоящими, – и хвостом, парень в расстёгнутой куртке и костюме-двойке, девушка в праздничном платье, парень с оленьими рожками и проглядывающими из-под них ежиными ушками и девушка без верхней одежды, зато в роскошном шёлковом платье, подол которого она придерживает, играли в снежки в полтретьего утра новогодней ночи. Красота.
Вопрос: Нравится?
| 1. Да! | 17 | (100%) | |
| Всего: | 17 | ||
@темы: сказка, Лиза Селюкова
-
-
08.02.2018 в 10:27-
-
11.03.2019 в 15:51