– А ты знаешь, что зимняя Прага пахнет корицей? – смеюсь я и беру тебя за руку. – И каштанами. И немного чудом. Я не знаю точно, чем больше. Наверное, Рождеством.
– А ещё у неё вкус тёплого глинтвейна. С апельсинами. – Ты обнимаешь меня за плечи, и я, воспользовавшись моментом, беру твою порцию глинтвейна. Холодно. Очень хочется согреться.
Мы идём по Карлову мосту. Всё внутри замирает. Говорят, строитель продал душу первого ступившего на мост. Говорят, под мостом живёт хранитель реки пан Йович. Говорят, по мосту бродит фонарщик, собирающий желания… да много чего говорят. Здесь каждый камень трепетно хранит легенду. И чью-то мечту.
– Знаешь, столько про этот мост легенд! И все какие-то печальные. Давай добавим свою, – дурачишься ты, словно поймав мою мысль. (Почему – словно? Ты не раз был замечен за этим занятием.)
– И какую же? – смеюсь я. – Про одну парочку, чуть не опоздавшую на самолёт? Или, может, про мистическое исчезновение твоих любимых булочек со шведского стола?
– Нет, – ты на миг вдруг стал задумчивым. Прага, казалось, тоже замерла. Припорошенные снегом статуи не сводят с тебя глаз. Хотят послушать новую сказку? – Про то, как жил-был на свете один парень. Не рыцарь, не герой. И подарил одной девушке…
– Не ведьме, не принцессе. По законам всех легенд... дай угадаю! Сердце?
– Сердце! – недоумеваешь, как я могла предугадать такой «неожиданный поворот».
– Пафосный дурачок, – толкаюсь я в бок, расплескивая глинтвейн. – Ну и где сердце? Дари немедленно!
Читать дальшеК моему удивлению, ты лезешь в карман. И вытаскиваешь оттуда огромный пряник. Узор пляшет по его краям, обводя розовой глазурью очертания сердца.
– Ах ты жулик!
– Никто не говорил, что сердце должно быть конкретно моим! Имбирное, пряничное тебя устроит? – а глаза-то, глаза так и смеются. – Кусь?
Мы делим его на две части. Имбирь восхитительно щекочет нёбо. Я ем пряник, обнимаю тебя и чувствую, как, несмотря на сшибающий Влтавский ветер, впервые за последние полгода нам вдвоём становится тепло. Я, наверное, хотела загадать что-то другое. Но сейчас, конечно, загадываю, чтобы всё было хорошо. У меня. У тебя. У нас.
«Услышьте, пожалуйста!» – прошу я. Снежинка, маленькая звёздочка, садится на мою ладонь.
– Всё, что вы загадали, непременно сбудется, – вещает экскурсовод. – Собор святого Вита — творение архитектора… – Какого именно, я не расслышала.
– Но мы-то знаем правду! Его вышила гигантская ткачиха. Видишь, он весь воздушный, соткан из каменных кружев, – шепчешь ты, щекоча моё ухо.
Я киваю, пьянея, но не от глинтвейна, а от твоего запаха. Признаюсь, я соглашаюсь со всем, что ты скажешь, даже если ты признаешься в том, что вон тот парень и правда замаскированный волшебник Фонарщик. Смотри-ка, вот он проходит, и фонари загораются чуть ярче. И вывески, и даже огни кафе! А гирлянды так и переливаются! А тот старичок… Ты действительно думаешь, что он хранитель реки пан Йович? Представь, проводит рукой над Влтавой, и речка становится нежной-нежной. Что? Водоросли в бороде? Я задыхаюсь от смеха, во рту всё ещё дурманящий пряничный вкус. Не выдержав, привстаю на цыпочки и чуть касаюсь твоих обветренных от мороза губ. Мы смотрим друг на друга так, словно и правда подарили сердца. Идём, не разжимая рук, и в каждом встречном нам мерещатся волшебник или волшебница.
…И как мне могла прийти мысль, что нам нужно расстаться?
***
– Уф! – облегчено вздохнул пан Йович, как только парочка удалилась. – Девушка чуть было тебя не узнала! Ишь чего ему нашептал: имбирное сердце!
– Ну надо же было как-то его расшевелить! – пожал плечами Фонарщик. – Расстаться они удумали! Видно же, любят друг друга!
– Спасибо вам, – чуть слышно прошептал маленький ангел. Звёзды просвечивали сквозь его крылья, он был такой бледный, казалось, вот-вот почти растворится в ночи. – Я уж думал... думал, не появлюсь!
С каждой секундой его силуэт становился всё четче и четче. Прага замерла, затрепетав от только что сотворенного чуда. Ангел последний раз взглянул на сверкающий волшебными огоньками мост и устремился за будущими мамой и папой.
Старые чешские легенды встречались с новыми. Тихо гасли окошки кофеен в ночи. А Прага всё пахла каштанами и корицей. А ещё Рождеством. И чудом.