Было холодное петербургское утро. Самсон, закутавшись с носом в клетчатый шарф, бежал до метро, разогреваясь в легкой для декабря куртке. Пуховик он отдал автостопщику из Тюмени, черное пальто обсидела кошка, так что Сон, решив не ждать взросления зимы, собрался до ближайшего торгового центра – за новой курткой или хотя бы за роликом для чистки.
В метро он, как обычно, засмотрелся на людей: в его новую сказку хорошо бы вписалась та девушка с пан-флейтой (и кто знает, не эмансипированная нимфа ли она?), или поющий дед с белым кроликом в корзинке (привет, все-таки постаревший Шляпник), или…
И, как это нередко бывало, возможные герои историй уже были в вагоне, а Сон опять чуть не упустил отправление поезда. Двери уже закрывались, когда он залетел внутрь, приземлился на ближайшее же место, едва не споткнувшись о чьи-то вытянутые ноги, отдышался и замер. Осознавая происходящее.
Напротив него спал человек-отпуск. В обычном желтом советском вагоне с исцарапанными деревянными панелями и потертыми сиденьями под кожу. Пятого декабря, посреди расшевелившейся публики в шубах и пуховиках. Он будто сошел с рекламного буклета о вояже в приморские страны и в атмосферу напряжения буднего дня сильно не вписывался.
Читать дальшеОтпуск спал сидя, похрапывая и понемногу заваливаясь вбок. То, что на улице минус десять, его, похоже, не волновало совсем: был он в шортах, майке, пробковых сланцах и линялой панаме. И с вызывающим зависть загаром. А для Петербурга, возможно, и просто вызывающим. Рядом на грязном, мокром от натасканного снега полу стоял лазурный чемодан с наклейками тропиков. А на соседнем сиденье – пальма высотой в полтора метра, уходящая основанием в пестрый бумажный пакет. Пальма была экзотическая: ствол в багряных шишках, листья с темно-лиловым отливом. Самсон и не думал, что такие пальмы бывают. Но чего только не бывает на свете: ведь обычная где-нибудь в Зимбабве пальма цвета фуксии (подумать только: пальма цвета фуксии!) для простого питерского парня по сути такая же диковинка, как и типовая пальма, скажем, с Кеплер-442b.
Стало быть, человек-отпуск вполне мог оказаться кеплерианцем, залетевшим на Землю ради растения, способного пополнить его коллекцию земной флоры, или быть контрабандистом, промышляющим незаконной продажей кеплерианских пальм. Разве станут чужие прибывать на космических кораблях и афишировать свое появление, нет, они появятся вот так, тихо и к месту, и если уж решат захватить планету (очень-то им это надо), то сделают это легко, изящно и без особых усилий. Начиная продавать укрепляющие ауру пальмы, энергобатончики и прочую ерунду, без которой человечество через пару десятков лет не сможет свою жизнь представить…
Замечтавшийся Сон вновь вынырнул из грез в область повседневных реалий. Да, Отпуск – прекрасный кандидат в герои фантастической байки, но ведь сейчас действие идет не на страницах романа, так что придется подключить логику. Самсон вздохнул.
Хорошо, рядом аэропорт Пулково. «Купчино» – станция метро в двенадцати километрах от него. Странновато, но как рабочая гипотеза подойдет. Хотя, по виду Отпуска, спал он давно, а не зашел в вагон парой минут раньше. Вроде бы на перроне его не было, но Сон, засмотревшийся на девушку с пан-флейтой, уже не мог сказать наверняка.
Выехал из депо? Станция-то конечная… но тогда бы он ехал в обратную сторону, а это с предположением об аэропорте не вязалось. В таком виде ехал в аэропорт и проспал? Да ладно… Любопытное было дело, и Сон не стал менять место, пусть вытянутые ноги спящего и почти упирались в его тимберленды.
Самсон планировал выйти на следующей станции – «Звездной», – но волшебству не прикажешь, когда проявиться. Безусловно, о наличии магии в этой истории можно было и поспорить, однако тайна в ней определенно была, а значит, уже расширяла границы реальности. И Сон ужасно хотел узнать историю Отпуска, ведь иногда первое и последнее действие в цепочке событий кажутся абсолютно не связанными, а если присмотреться ко всем звеньям в последовательности – они будут совершенно не случайны.
Пассажиры оживились, пошли пересуды и фотосъемка, и из обрывков разговоров Сон понял: парень таки был в вагоне, когда поезд выехал на станцию. И что он там делал, позвольте спросить? Как такую залетную птицу пропустили хищные стаи контролеров?
Разумеется, мнения разделились. Пассажиры, стоящие справа, сошлись на том, что Отпуск – опустившийся наркоман, хотя для опустившегося и тем более наркомана тот выглядел слишком холеным. Левый фланг защищал позицию модного блоггера, ставящего странный социальный эксперимент. Особо рьяный активист из левых настаивал, что Отпуск из депо не выезжал, а утверждающие обратное – подсадные утки. Центр вагона потонул в болоте равнодушия, общего энтузиазма не разделял и по большей части втянулся в девайсы.
По мнению же Сона, парень спал слишком здоровым, сладким сном для социального эксперимента, просто на зависть спал, всем бы так спать, когда вокруг гудящая толпа. И, если отбросить логику и предрассудки, самым простым казался вывод, что Отпуск просто ехал многомировым рейсом с какого-нибудь Гоа до Хельсинки, а Питер оказался частью длинного пути. И когда последние пассажиры выйдут на «Парнасе», он спокойно себе поедет дальше, в родную Финляндию.
Еще через две станции Отпуска принялись будить, но он, тем не менее, не просыпался. С неохотой Сон начал склоняться на сторону правого фланга: кто знает, какие парень принимал вещества, может быть, он всерьез посчитал, что на улице лето.
Поезд стартовал с «Фрунзенской», когда панамка съехала на нос спящему и он зевнул, наконец просыпаясь. Полвагона наблюдало за ним, затаив дыхание. Вот он, момент истины, миг торжества пытливого ума над серой косностью, прогрессия духа, взращенная на хлебах любопытства! Хлеба и зрелищ, Петербург, хлеба и зрелищ! Пассажиры затрепетали в голодном ожидании: кто скандала, кто конфуза, кто чуда, а кто – просто разрешения загадки. А кто-то ничего и не ждал.
Ожидания не оправдались: драмы не произошло. Отпуск не ужаснулся, что очевидно зима, а он при шортах, не был дезориентирован и неадекватен, а от души потянулся, задержал взгляд на схеме метро и спросил:
– Питер, что ли?
– Питер, – вырвалось у Сона. – А ты чего ждал?
Но парень молча опустил панаму на лицо, игнорируя тут же разлетевшиеся по вагону вопросы и возмущенные комментарии. На особо нескромные он, кажется, хотел поднять руку и показать, что об этом думает, но, видимо, ему было очень лениво со сна. Снова пошла фотосъемка, и Отпуск оживился, принимая позу, так что версия левого фланга сразу стала выглядеть вполне жизнеспособной. Самсон проверил соцсеть. В «Типичном Питере» уже появилась запись, фото разлетелось по репостам. Оперативно.
«#странныйденек #питерскоелето #безумныелюди #декабрьаявшортах», – вот и все, что предлагала ему сеть. Ничего интересного не было, как и смелых предположений о том, кто такой Отпуск и зачем он это сделал. И поскольку парень был категорически не расположен к общению, любая версия, будь то даже контрабанда внеземных пальм, сейчас имела право на жизнь. И Самсону это по-своему нравилось.
Ведь не стоило забывать, что парню придется выйти из вагона – и вот тогда придет время действовать. Разговорить, предложить такси, поиграть в шпиона, проникнуть зайцем на его космический корабль… все было впереди, и Самсон улыбнулся в радостном предвкушении.
Поезд прибыл на «Петроградскую», и в тот момент, когда двери дрогнули, Отпуск, все еще казавший вялым и сонным, неожиданно резво вскочил, схватил чемодан и ринулся к выходу.
Не ожидавшийся такого поворота Сон с трехсекундным опозданием бросился следом. Двери уже начали обратный ход, когда он увидел одиноко брошенную на сидении пальму…
Едва не прихлопнутый двойными створками, он каким-то чудом, с пальмой в руках и рюкзаком в зубах, протиснулся наружу в последний момент. От адреналина сердце билось где-то в висках. Быстро поставив пальму на пол, он закрутился по платформе: вагон был центровой, и Отпуск ну никак не мог не найтись на перроне. Но его не было.
В полупустом прямоугольнике зала бродило пять человек, укутанных по питерской зиме, и все они никоим образом не походили на Отпуска. Обратного поезда не было. Или парень растворился, как сахар в кофе, размешанный молниеносной ложечкой многомирия, или поставил рекорд по бегу до эскалатора, близкий к телепортации.
Хотя он, наверное, вернулся в вагон через соседнюю дверь, куда ему еще было деваться? Но почему? За пальмой? Тогда зачем в другую дверь? Избавиться от него, Самсона? Для чего? Одни вопросы, вопросы, а дельной пищи для костра любопытства нет.
Сон сел на рюкзак, молча уставившись на пальму: жаль, что с ней нельзя было поговорить, она-то все видела, все знала. И куда ее теперь девать? А что, если ее бросили специально и в этом есть какой-то смысл? Самсон вздохнул. Хватит уже поисков смыслов, похоже, сегодня они ведут в никуда.
Итог происшествия: новый растительный питомец. Кошка, разумеется, оценит. Лишь бы не съела, а то вдруг пальма с подвохом. Приноровившись, Сон уже хотел поднять тяжелый пакет, когда понял, что бумага не украшена абстрактным рисунком, а испещрена мелкой вязью надписей.
Он присмотрелся. Часть текста была на русском, был там и немецкий, и какой-то азиатский язык... И похоже было, что одна и та же надпись просто дублировалась на разных языках. В недоумении Самсон смотрел на пальму в пакете, вновь жалея, что с ней нельзя поговорить по душам.
«ООО “Миры на рельсах”. Отдыхайте с нами!»
Больше ничего не было: ни контактных телефонов, ни адреса… ничего.
И можно было снова выдвигать самые безумные предположения, но ведь не зря говорят, что зачастую простой ответ и есть самый верный. Выйдет, значит, Отпуск где-нибудь в своей Финляндии, а может, на планете Кеплер-442b, и будет таков.
Сон проверил телефон: нет, ему не привиделось, фото Отпуска в соцсети было на месте, не размытое, не испорченное таинственными силами. Он погуглил «Миры на рельсах» и ничего не нашел. От куража фантазия снова разошлась, и Самсон невольно представил, как Отпуск выходит в «MagicNet» для кооперации магических сущностей, берет себе путевку в иные миры и даже пишет в блог, какие странные эти обычные люди…
И как здорово было бы уметь промчаться, например, от «Петроградской» до «Золотой Нивы» в Новосибирске, а потом – до японской «Гётоку»! Может быть, для Отпуска межконтинетальные странствия на метро – дело привычное и даже скучное. Но кто знает, как все начиналось: возможно, парень так долго искал бездну чудес, что чудеса, в конце концов, на него посмотрели…
Сон улыбнулся. И сейчас сердце почему-то подсказывало, что Отпуск – не просто промелькнувший в его жизни фантом далеких приключений, а призыватель на дело. Он знал, что застрял в учебе и временных работах, но если отбросить логику и предрассудки…
Свободного времени мало, но все же оно есть. Так почему бы не рвануть в Москву на соревнования по истфеху, не научиться работать с керамикой, как на то тянет уже третий месяц? Денег на путешествия нет – но автостоп никто не отменял. Роман завис в издательстве, но можно написать сказку и выложить в сеть. Расстался с девушкой… что же, вот тебе, Самсон, пальма, ухаживай и люби. Он усмехнулся: у жизни своеобразное чувство юмора. А еще Юрон с факультета журналистики говорил, что можно весной в Финляндию рвануть по обмену и поволонтерить…
Из Питера в Хельсинки.
Питер, пальма и метро | Wizard Drives Spaceship
Было холодное петербургское утро. Самсон, закутавшись с носом в клетчатый шарф, бежал до метро, разогреваясь в легкой для декабря куртке. Пуховик он отдал автостопщику из Тюмени, черное пальто обсидела кошка, так что Сон, решив не ждать взросления зимы, собрался до ближайшего торгового центра – за новой курткой или хотя бы за роликом для чистки.
В метро он, как обычно, засмотрелся на людей: в его новую сказку хорошо бы вписалась та девушка с пан-флейтой (и кто знает, не эмансипированная нимфа ли она?), или поющий дед с белым кроликом в корзинке (привет, все-таки постаревший Шляпник), или…
И, как это нередко бывало, возможные герои историй уже были в вагоне, а Сон опять чуть не упустил отправление поезда. Двери уже закрывались, когда он залетел внутрь, приземлился на ближайшее же место, едва не споткнувшись о чьи-то вытянутые ноги, отдышался и замер. Осознавая происходящее.
Напротив него спал человек-отпуск. В обычном желтом советском вагоне с исцарапанными деревянными панелями и потертыми сиденьями под кожу. Пятого декабря, посреди расшевелившейся публики в шубах и пуховиках. Он будто сошел с рекламного буклета о вояже в приморские страны и в атмосферу напряжения буднего дня сильно не вписывался.
Читать дальше
В метро он, как обычно, засмотрелся на людей: в его новую сказку хорошо бы вписалась та девушка с пан-флейтой (и кто знает, не эмансипированная нимфа ли она?), или поющий дед с белым кроликом в корзинке (привет, все-таки постаревший Шляпник), или…
И, как это нередко бывало, возможные герои историй уже были в вагоне, а Сон опять чуть не упустил отправление поезда. Двери уже закрывались, когда он залетел внутрь, приземлился на ближайшее же место, едва не споткнувшись о чьи-то вытянутые ноги, отдышался и замер. Осознавая происходящее.
Напротив него спал человек-отпуск. В обычном желтом советском вагоне с исцарапанными деревянными панелями и потертыми сиденьями под кожу. Пятого декабря, посреди расшевелившейся публики в шубах и пуховиках. Он будто сошел с рекламного буклета о вояже в приморские страны и в атмосферу напряжения буднего дня сильно не вписывался.
Читать дальше