Сказка о маленькой смерти | Александр Лихолетов

[cityhaze]

Далеко-далеко, там, где не ступала нога человека, где солнце не вставало из-за голых безжизненных скал, а ветер дул только с севера, жила смерть. Но не бойтесь, это была маленькая смерть. Она была такая маленькая, что не могла убить ни человека, ни животное, ни даже букашку. Другие смерти смеялись над ней. Обступив несчастную со всех сторон, они дергали ее за рясу и давали, как они сами полагали, весьма остроумные советы:
– Попробуй подкрасться к человеку, дождаться, пока он зажжет спичку, и убить его палец. Тогда он уронит ее и загорится. Люди так красиво горят!

Так говорила смерть от огня. Она смеялась, и сквозь прожженные дыры в ее накидке проступали обугленные кости. Следом за ней налетала смерть от воды. Безобразно раздутая, она сплевывала мутную воду и заливалась булькающим хохотом:
– Нет, нет. Лучше запрыгни в чью-нибудь чашку!
– Да! Пускай подавится, пускай задохнется! – поддакивала смерть от удушья и заходилась истошным кашлем вперемешку с хохотом.

Они со смертью от воды были закадычными подругами и нередко ходили вместе. Даже сейчас они смеялись, держась за руки.

Читать дальше

Так продолжалось много дней и ночей, хотя дни и ночи были почти неразличимы в месте, где не бывает солнца. Но однажды случилось нечто совершенно невероятное.

– Прекратите!
Громоподобный голос пронесся над землей, заставляя смерти умолкнуть, и прижаться друг к другу, кутаясь в рясы. Это была смерть от чумы, одна из наиболее уважаемых смертей. Ее невесомое тело парило, подобно черному облаку. Другие смерти унеслись, будто их сдуло ветром, и лишь маленькая смерть стояла и завороженно смотрела в пустоту, таящуюся под безразмерным капюшоном. Прежде никто не заступался за нее.

Смерть от чумы спустилась на землю и оказалась совсем рядом со своей маленькой сестрой. От нее исходил сладковатый запах разложения и кислый – безумного страха.

– В чем дело? – участливо спросила она.
– Я такая маленькая, – пожаловалась маленькая смерть, – что совершенно ни на что не способна.
– Какие глупости, – махнула зыбкой рукой смерть от чумы, – иногда и малые способны сотворить великое. Посмотри.

Смерть от чумы покопалась в складках мантии и извлекла маленькую блоху. Насекомое сучило лапками, но было бессильно вырваться из цепкой хватки смерти.

– Когда-то эта малышка принесла смерть столь многим, что даже я не осталась к ней равнодушна.
– Да, – ответила маленькая смерть, – но я не могу убить даже ее.

Смерть от чумы покачала головой:
– Пойдем со мной.

Невесомой рукой она подхватила маленькую смерть и полетела ввысь. Ветер не решился противиться смерти и понес их на восток. Он не любил летать в эту сторону, ведь он был северным ветром, но смерть от чумы была неумолима. Они летели на восток, летели, пока не покинули земли смерти и не оказались в мире людей. Стоило им пересечь незримую границу, как небо озарил первый луч света.

В следующее мгновение маленькая смерть впервые увидела солнце. «Какое большое, – подумала она, – какая же огромная смерть придет за ним!»

– Куда мы летим? – спросила маленькая смерть.
– Ты летишь. Я больше не смогу сопровождать тебя. Сейчас не мое время.
– Но как же...

Маленькая смерть не успела договорить. Смерть от чумы растворилась в воздухе, оставив ее в полном одиночестве. Маленькая смерть полетела вниз.

Пролетев сквозь облака, она увидела город. Никогда прежде она не бывала здесь. Неспособная убить, она просто не видела смысла идти сюда. Опустившись на крышу, она с любопытством осмотрела каждую из пустынных улиц города. В столь ранний час мир людей еще только просыпался. Протирая мириады глаз, он щурился от утреннего солнца, предвкушая начало нового дня.

– Что же она хотела показать мне? – прошептала маленькая смерть.

Спустившись вниз, она медленно двинулась к противоположному концу улицы. Ночь отступала, оставляя ковер из искрящегося инея. Он лежал на брусчатке, на подоконниках, на ресницах спящего сироты. Смерть остановилась, глядя в его застывшее, такое печальное и в то же время такое умиротворенное лицо. Он спал вечным сном. Смерть от холода уже побывала здесь.

Возле мальчишки прыгал лохматый щенок. Он лизал его щеку и громко лаял, стараясь разбудить хозяина. Заметив смерть – а собаки могут безошибочно учуять ее тонкий запах, – он прижался к мальчику и заскулил.

– Не бойся меня, – проговорила смерть, – я не причиню тебе вреда.

Щенок недоверчиво посмотрел на нее, втянул воздух черными ноздрями и тявкнул. Странное чувство зашевелилось под черной рясой смерти. Может быть, это было сочувствие? Хотя откуда смерти было знать, что это такое…

– Ты не сможешь ему помочь, – сказала смерть, указывая на мертвого сироту, – даже я не смогу. Пойдем со мной.

Смерть двинулась дальше, и пес, немного помедлив, побежал за ней. Он вилял хвостом и норовил дернуть ее за край рясы. Внезапно дорогу им преградила высокая фигура в белесом плаще. Маленькая смерть сразу узнала ее.

Смерть от холода потирала озябшие руки, на которых уже не осталось плоти, и безразлично смотрела на них навеки застывшими глазами. Маленькая смерть не была с ней знакома, но сразу же прониклась к ней неприязнью.

– Что ты здесь делаешь? – спросила смерть от холода.
– Ничего...

Маленькая смерть не знала, что еще ей сказать. Ведь ее не должно было быть здесь. Нигде не должно было быть.

– Тогда не мешай мне.

Смерть от холода указала на щенка, испуганно прижавшегося к маленькой смерти. Внезапно где-то глубоко внутри, предположительно – между третьим и четвертым ребром, зашевелился страх. Никогда прежде маленькая смерть не боялась, ведь чего бояться смерти?

– Этот пес должен был сидеть возле хозяина, – продолжала смерть от холода, – пока в следующую ночь не замерз бы насмерть. Куда ты ведешь его?
– Он еще не мертв, – неуверенно проговорила маленькая смерть, – он неподвластен тебе.
– Его судьба предрешена! Ты не сможешь изменить этого.
– Я – нет, но он сможет.

Маленькая смерть указала на человека, неспешно идущего по улице. Смерть от холода проследила за ее взглядом и рассмеялась. Хриплый смех эхом отразился от стен, но люди бессильны видеть смерть, и человек не услышал ее неистового, леденящего кровь хохота.

– Он не поможет тебе. Тьма живет в его сердце.

Поравнявшись с ними, незнакомец прошел, даже не глядя на озябшего щенка, все еще скулящего от страха. Он спешил. Он встал раньше всех не для того, чтобы тратить время на грязных дворняг.

– Он же не единственный человек в городе, – с надеждой пролепетала маленькая смерть.
– Да, но именно он – последний шанс этой жалкой дворняги. Если он не возьмет его, я возьму.
– Ты не посмеешь забрать его раньше срока!
– И кто же меня остановит? Уж не ты ли?

Смерть от холода вскинула руки, и из-под ее плаща вырвался ледяной ветер. Небо затянули серые тучи. Солнце исчезло, и пошел снег. Щенок испуганно взвыл и бросился прочь. Маленькая смерть не пыталась удержать его. Она с надеждой смотрела в спину уходящему человеку.

Спустя пару мгновений пес нагнал незнакомца и схватил его за штанину. Мужчина гневно оттолкнул его:
– Пшел прочь!

Щенок заскулил, но человек пригрозил ему кулаком, и тот остался беспомощно сидеть на мерзлой брусчатке. Смерть от холода неспешно подошла к нему, и на щенка обрушился целый поток снега.

Маленькая смерть не знала, что ей делать. Она бросилась за человеком, но ее костлявые руки беспомощно проходили сквозь него. Она все равно была слишком слаба.

– Какое у людей маленькое сердце, – насмешливо изрекла смерть от холода, – достаточно крупицы тьмы, чтобы сделать его черным и черствым.

Внезапно маленькая смерть взлетела и запрыгнула в сердце идущего.

– Что ты делаешь? – скучающим тоном спросила смерть от холода. – Ты слишком слаба, чтобы убить его.
– Да, – проговорила маленькая смерть, – я не собираюсь убивать его. Все, что живет, – когда-нибудь умрет, значит, и тьма умрет, раз она живет в его сердце.
– Что за чушь? – махнула костлявой рукой смерть от холода.

Маленькая смерть ничего не ответила. Она сидела в сердце незнакомца и смотрела на маленького червячка, сидящего напротив. Он был меньше чумной блохи, но, пожирая сердце человека, он рос. Смерть видела его острые зубы, раз за разом впивающиеся в нежные ткани, из которых было сделано человеческое сердце.

Маленькая смерть подошла к нему и прикоснулась к его жизни, навеки обрывая ее. Червячок вздрогнул и исчез. Его просто не стало. Незнакомец остановился и посмотрел назад. В его глазах появилось что-то новое, чего раньше не было. Вернее, оно было, но все это время было спрятано под маленьким червячком.

Смерть от холода отшатнулась. Человек поднял щенка, и тот зашелся радостным лаем. Мужчина улыбнулся и спрятал его за пазуху. Смерть от холода схватила его за плечо, но жар, исходивший от него, обжег костлявую руку.

– Как ты могла! – заревела смерть. – Это невозможно!

Маленькая смерть ничего ей не ответила. Она смотрела им вслед, ощущая, что теперь все будет по-другому. Она убила нечто малое, но спасла нечто огромное. Теперь она знала, что хотела показать ей смерть от чумы. Она хотела показать ей, что не нужно быть большой, чтобы совершать что-то великое, и что каждому есть место в этом мире…

Даже маленькой смерти…

Александр Лихолетов

Вопрос: Нравится?

1. Да!		41	(100%)
Всего:		41

@темы: сказка, Александр Лихолетов

---

Кицунэ | Александра Власова

[cityhaze]

– Хотел бы я хоть раз в жизни увидеть кицунэ... – мечтательно протянул профессор, глядя на ночной город.
– Кицунэ? – Жена была тут как тут. С двумя бокалами его любимого шампанского в руках. – Знаешь, твой семинар по японской мифологии прошёл потрясающе, но не стоит сходить с ума! Сейчас двадцать первый век. Ты уже не маленький. Никаких «волшебных лис» не существует!
Профессор отхлебнул розового шампанского, отдаваясь лёгкому дурману. После семинара мысли то и дело возвращались в детство.

Когда родители хотели провести пару вечеров вдвоём, его отправляли к бабушке. У бабушки нельзя было бегать (расшибёшься же насмерть!), прыгать (по той же причине), рисовать (о боже – да ты все стены обляпаешь!) и даже строить дом из подушек (подушки – не игрушки). Зато можно – читать и быть хорошим мальчиком (что для бабушки – синонимы). В семь лет он ещё не был профессором, поэтому читать не особо любил. Но ту книгу почему-то прочёл. Она валялась в коробке среди кукол и машинок, и лиса с обложки смотрела слишком грустно.

В ней говорилось, что та лиса влюбилась в юношу и, чтобы быть вместе, притворилась девушкой, спрятав хвост под плотной юбкой. Она старалась делать каждый его день счастливее предыдущего, не было ни у кого во всём свете жены столь преданной и заботливой. А дальше всё как обычно. Этих юношей в сказках хлебом не корми – дай что-нибудь испортить! Он как-то ночью тянул-тянул одеяло на себя – и перетянул, молодец какой. А под одеялом-то – хвост. Он – в крик, как девка. Лисица от ужаса, естественно, сбежала, лишь шерсть на подушке оставила. И больше никто её не видел.

Читать дальше

И что-то в этой истории его зацепило. Иногда профессор находил на подушке рыжую шерсть. Конечно, это кошка линяла, но ему нравилось думать, что это кицунэ забегала на часок, присматривалась.

«Наверное, тогда я и стал интересоваться мифами», – думал он, глядя, как огни светофора отражаются в лужах. Жена, чувствуя, что становится холодно, укрыла его ноги пледом, а сама прижалась поплотнее, дразня еле слышным запахом корицы. Эти вечера на крыше придумала она. Как и пикники в лесу, и пленэр по субботам.

– Да ну их, этих кицунэ! – вдруг вырвалось у профессора. – Ты у меня самая лучшая женщина!
Он слишком увлечённо смотрел на дорогу, на звёзды, на весь мир… чтобы заметить, как под её юбкой прячется маленький лисий хвостик.

Александра Власова

Вопрос: Нравится?

1. Да!		50	(100%)
Всего:		50

@темы: сказка, Александра Власова

---

Элли | Резная Свирель

[cityhaze]

По желтой кромке шагает Элли.
Совсем недолго – две-три недели.
У Элли крошки живут в постели
и музыка в голове.
В Канзасе – мама, в кармане карта
(слегка забрызгана и помята).
Но Элли помнит координаты
и хочет найти ответ,

что может сделать друзей счастливей.
Мозги, стук сердца и прочий ливер?
А ночи пахнут ячменным пивом,
и солнечный кантри-рок
на старом банджо играют будни.
И мир, естественно, изумрудный.
Великий Гудвин, ужасный Гудвин,
сухая метель дорог.

Читать дальше

По волчьим тропам шагает Грета,
совсем недолго, два-три куплета.
У Греты – пряники из буфета
и черная полоса.
В Эльзасе – папа, костел и кошка.
Альпийский йодль, для губ гармошка.
И снова ноты, и снова крошки,
и мама на небесах.

У фрёкен – Гензель на попеченье,
от птиц – рогатка, хотя зачем ей.
У всех есть право на чай с печеньем
и право на «просто чай».
У всех есть право хранить молчанье.
Бурлит вода, закипая в чане.
Морковь и чага, огонь и чары
игрушечного меча.

По спящим окнам шагает Венди.
Совсем недолго – два-три столетья.
В её стране не взрослеют дети,
вытягиваясь в длину.
У Венди – Питер, собака Нэна
и небо летнее по колено.
И чтоб вернуться из Нэверленда,
достаточно пять минут.

Всего лишь пять оборотов стрелок.
В кладовке – дедов облезлый велик.
Нет, никогда и не будет дела
до этого никому.
Она поправилась, загорела,
но ставит крестики белым мелом
со дня, в котором она летела
и Лондон исчез в дыму.

Они идут («Veni, Vedi, Vici»).
Лежат каньоны, пылает Гринвич.
И возвращаются, как обычно,
отдать городам долги –
кто автостопом, кто электричкой,
их подворотни берут в кавычки,
крылато-птичьих, упрямо-бычьих.
Наматывавших круги,

в тенях, сбежавших с полотен Гойя,
они другие, и всё другое,
и звезды сыплются белой хвоей,
подсолнухи и Ван Гог,
колдуньи злые, попутный ветер
у Элли, Греты и даже Венди.
А рядом, маленький, незаметный,
шагает их добрый бог.

Резная Свирель

Вопрос: Нравится?

1. Да!		55	(100%)
Всего:		55

@темы: сказка, Резная Свирель

---

Щапрогрузица Медлительная

[cityhaze]

Автор — Марина Бречалова

Вопрос: Нравится?

1. Да!		41	(100%)
Всего:		41

@темы: бестиарий, Марина Бречалова

---

Вакансия Бабы Яги | Натали Смит

[cityhaze]

– Здравствуйте! Меня зовут Янина. Я по объявлению, звонила вам утром. Вакансия на роль Бабы Яги.
– Ах, да, конечно. Проходите, присаживайтесь.
Серьёзная девушка лет двадцати на вид, в очках и с папкой в руках, уверенно села в кресло напротив рекрутера, заправила рыжую прядь за ухо и сдержанно улыбнулась. Безликая женщина в сером скучном костюме и пучком на затылке: выйди за дверь – и не вспомнишь, как выглядит, – в ответ дёрнула уголком рта и щёлкнула мышкой, что-то открывая в компьютере.
– Итак. У вас есть портфолио, и в резюме указано, что опыт работы аниматором – три года.
– Да, – весело сверкнули за стёклами зелёные глаза, от кивка непослушная прядь снова упала на лицо. – Я бы хотела добавить в свои роли и Бабу Ягу.
– Похвальное желание, горизонты необходимо расширять. Наша компания государственная и узкоспециализированная – мы поставляем на праздники леших, домовых, русалок и никаких супергероев и трансформеров. Вы, возможно, не в курсе, но спрос на сказочных персонажей очень велик, и мы отдаём предпочтение постоянным актёрам. Заработная плата – стабильный оклад вне зависимости от наличия заказов, соцпакет, официальное трудоустройство и даже личное жильё.
– Жильё?
– Да, именно так. Квартира-студия. Вы же иногородняя студентка, Янина, в общежитии живёте?
– Да, верно. Но собственное жильё, вот так просто?
– Не совсем. Пока вы работаете на нас, других ролей у вас не будет. Это правило. Актёр должен являться по вызову. Вам подходит?
Янина прикусила губу и задумалась. Перспективы съехать из общаги в квартиру, больше не видеть тараканов и соседей по комнате и приходить когда вздумается, а не торопиться до комендантского часа, очень вдохновляли. Она и не рассчитывала на такие условия. И всё же:
– В вакансии не было такой информации.
– Конечно, нет. Иначе в приемной стояла бы толпа халявщиков. А вы девушка серьёзная, как я вижу, и по типажу нам подходите. Предложение будет аннулировано, если вы выйдете за дверь, будет жаль потерять такой кадр, – рекрутер подала девушке стопку бумаги. – Если раздумываете, то ваш оклад прописан в третьей строке первой страницы, обратите внимание.
Янина наклонилась вперёд, нашла цифры и округлила глаза. Безликая женщина подала ей ручку, и после беглого просмотра контракта девушка поставила подписи на каждой странице.
– Поздравляю, вы наняты в компанию «Лукоморье» штатной Бабой Ягой. Вот ключи от квартиры, там же найдете необходимый реквизит, адрес указан в контракте, – безликая подала конверт с ключами и снова «улыбнулась»: – Ожидайте звонка.
Янина как во сне шла к двери, не веря своему счастью.
– Позовите Кощея, пожалуйста, он в приёмной.

Читать дальше

Девушка с чемоданом открыла свою квартиру, щёлкнула выключателем. Маленькая студия в деревенском стиле, чисто, прибрано и очень антуражно: пучки трав, котелки разных размеров, черепа животных, какие-то банки на полках, открытый шкаф с одеждой. В одном углу что-то похожее на большую бочку с метлой внутри.
– Мя-я-я-у-у-у-у!!
Янина подпрыгнула и взвизгнула от неожиданности. Черный кот бросился под ноги и, продолжая мяукать, тёрся вокруг.
Девушка присела на диван, вздохнула и открыла контракт, желая убедиться, что не спит.
Мелкий шрифт на последней странице гласил:
«Штатная Баба Яга ООО "Лукоморье" нанимается один раз до конца срока службы, равного пятистам пятидесяти пяти годам. Срок жизни работника продлевается автоматически магическим путём без участия работника. Со службы нельзя уволиться, нельзя умереть, нельзя не исполнять обязанности».
– В смысле? – хихикнула девушка.
– В пря-мяу-м смысле, хозяйка.
Чёрный кот сел рядом и асинхронно моргнул жёлтыми глазами:
– Добро пожаловать домой, Баба Яга. Мыр-р.

Натали Смит

Вопрос: Нравится?

1. Да!		40	(100%)
Всего:		40

@темы: сказка, Натали Смит, Блог Бабы Яги

---

Военная несказка | Алена Ремизова

[cityhaze]

Здравствуйте, меня зовут Матильда. Имя у меня прекрасное, да и я сама невероятно красивая. Огромные голубые глаза всегда улыбаются, золотистые локоны – до плеч, кожа благородного фарфорового цвета, а с щек не сходит озорной румянец. У меня восхитительное платье, по последней моде, с узором из васильков, совсем под стать моим глазам. Невозможно смотреть на меня и не восхищаться изяществом моей фигуры и природной грацией.

Да, я нисколько не преувеличиваю – я очень красива! Была. И сейчас я думаю об этом, лежа в пыли незнакомого заброшенного двора, глядя в высокое небо, которого я не вижу, потому что голубая краска моих глаз почти полностью стерлась. Но это меня совсем не огорчает, ведь так я не знаю, что стало с васильковым платьицем и что теперь на месте моей правой ручки. Вы испугались? Нет-нет, что вы, мне не больно – куклы не чувствуют боли.
Я ощущаю лишь печаль, заполняющую все мое кукольное сердце.

Но Натка – моя маленькая хозяйка – была совсем иного мнения и каждую малюсенькую царапинку на моем лице смазывала лечебной мазью, тщательно смешанной из воды и глины, прикладывала подорожник и ласково дула, обещая, что через пять минут все обязательно пройдет. Только это было давно, когда еще не гудели в темноте самолеты, пролетающие над самым центром нашего небольшого города, и дома тогда не вздрагивали от разрывающихся рядом снарядов. Потом Натка перестала меня жалеть и только учила, что мы сильные и будем терпеть и никакая царапина не заставит нас плакать. Вот Наткиного папу на фронте ранили, теперь он в госпитале, только мы не знаем, в каком, но точно знаем – он не плачет! Он не плачет, значит, и мы не будем!

Читать дальше

Не плакали и тогда, когда посреди ночи Наткина мама стаскивала с постели сонную Натку, ее брата, сестру ну и, конечно, меня и мы сидели в подъезде нашего дома, прижавшись друг к другу и прислушиваясь к знакомому вою сирены. «Родные стены помогут лучше любого бомбоубежища, – приговаривала мама. – Главное – покрепче обняться». Не плакали, когда в доме было так холодно, что вода замерзала в чайнике. Мы знали, что вечером придет мама и обязательно принесет немного дров, чтобы растопить печь, тогда и погреемся. А еще она всегда приносила картофельные очистки, ведь работала мама в заводской столовой и ее никто не ругал, что на очистках оставалось так много картофельной мякоти. Так вот, приходила мама, топила печку, варила почти настоящий картофельный суп, и казалось, что ничего не может быть прекраснее этих поздних семейных вечеров.

Но однажды Натка все таки плакала. И я плакала; наверное, именно тогда краска с моих прекрасных голубых глаз потихоньку начала стираться.

Дело было так. В детском саду, в который ходили мы с Наткой, было много хороших детей, и почти у каждого были милые игрушки. Не такие милые, как я, конечно, но тоже ничего. Особенно полюбился мне забавный Мальчик-Петрушка. Хоть и клоун, но очень культурный и начитанный. С ним всегда было о чем поговорить, потому что он и его хозяин Андрюша были в курсе всех-всех новостей с фронта. Андрюша был наш садиковский главнокомандующий, каждый день он делил ребят на два лагеря и бесстрашно вел в атаку нашу Красную Армию, которая неизменно побеждала фашистов. И тогда все с громкими победными криками обнимались, даже «пленные немцы». Андрюша был лучшим другом Натки, и не только в саду: окна его квартиры выходили в тот же двор, что и наши. Каждый вечер, перед сном, мы обязательно подавали им горящей свечой только нам четверым понятный сигнал: «Спокойной ночи».

Но та ночь спокойной не была. Сирена запела намного раньше, чем обычно, и голос ее звучал отчего-то не угрожающе, а очень жалобно. На лестничном пролете мы сидели долго и даже начали засыпать под гул самолетов, как вдруг послышался оглушительный раскат грома, где-то совсем рядом с нами, и после все стихло. На следующий день Андрюша в сад не пришел, а на месте его дома осталась только груда камней. Это позже мы узнали, что он и Мальчик-Петрушка прятались в бомбоубежище и остались живы, но заболели болезнью со странным названием, которого мы с Наткой раньше не слышали, – брюшным тифом – и слегли в больницу. Но тогда мы думали, что их больше нет, и плакали – первый раз за всю войну.

Через неделю Натка почувствовала себя плохо, усталый врач, пришедший осмотреть ее, только махнул рукой: «Еще одна, мест в больнице нет, изолируйте здоровых детей». И Наткины брат с сестрой уехали к тете, остались только мы вдвоем и мама. Сначала Натка меня поддерживала и шептала, что все будет хорошо, она поправится, вот Андрюше ведь уже стало лучше, так мама сказала. Но с каждым днем моей хозяйке становилось все хуже и хуже, и вскоре она перестала узнавать меня. И некому было запретить мне плакать, а куклы не такие сильные, как девочки. Так пропала почти вся краска с моих глаз. Теперь я перестала видеть нашу комнату, мне нечем было смотреть на мир, но зато я стала видеть Наткины сны! Чаще это были просто обрывки воспоминаний: серые городские дворы, взрывы, папино последнее письмо, главнокомандующий Красной Армией – Андрюша, колючие шерстяные чулки, от которых так чешутся ноги, чудесный кусок арбуза, которым какой-то солдат угостил малышню во дворе. Потом и эти обрывочные сны превратились в сплошной калейдоскоп красок, в котором ничего невозможно было разобрать. Врач только развел руками и молча ушел. Надежда покинула нас.

Но вдруг оказалось, что мы с Наткой идем по мягкой, чуть пожелтевшей траве, предрассветный сумрак окрашивают первые солнечные лучи, их можно лишь смутно различить сквозь густой туман. Мы трогаем туман руками, он холодный и освежает так, что совсем не верится, что это всего лишь сон. Где-то совсем рядом ясно слышится фырканье лошадей и тихий металлический звон. Оглянувшись по сторонам, видим странно одетых людей. «Коль-чу-ги», – протягивает в восхищении Натка. В полном молчании русские богатыри готовятся к битве: кто проверяет снаряжение, кто подтягивает подпруги, а кто тихо читает молитву: «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние твое; победы на сопротивныя даруя». Туман постепенно рассеивается, и мы видим огромные неприятельские полки, похожие на черную грозовую тучу, надвигающуюся на светлых наших воинов. «Ничего, деточка, выдержим! Одолеем врага, проклятого, ради внуков наших и правнуков!» – говорит нам старый солдат с глазами, так похожими на Наткины.
«Выдержали, они выдержали – и мы выдержим!» – шепчет сквозь болезненный бред Натка, она еще не открывает глаз, но в шепоте ее слышатся стальные нотки. Не одолеет Натку ни тиф, ни фашист!

Да, я вспоминаю это, лежа где-то в пыли. Как я тут оказалась? Не помню, быть может, хозяйка выронила меня, когда рядом с нами упал снаряд. И сколько я лежу здесь – тоже не знаю, мне одиноко, но плакать нельзя, Натка бы не разрешила. Гула вражеских самолетов давно не было слышно, вокруг тишина, только вчера я различила вдалеке странные взрывы, и они не показались мне опасными, скорее даже наоборот... Последние дни так потеплело, наверное, весна пришла, быть может, даже май.

***

«Матильда, Матильда! Это ты! – бледная, худая девчонка подхватила на руки грязную сломанную куклу без руки, в рваном сером платьице и крепко прижала к груди. – Андрюша, мы ее нашли! – и сквозь слезы тихо прошептала на ухо кукле: – Матильда, мы выдержали! Папа вернулся, и я видела, как он плачет – от радости: кончилась война! Он плачет, значит, и нам можно!»

Алена Ремизова

Вопрос: Нравится?

1. Да!		27	(100%)
Всего:		27

@темы: сказка, Алена Ремизова

---

Ожидание | Чай с тишиной

[cityhaze]

Маленькая Ведьма ужасно не любит ждать.

Взрослая Ведьма прекрасно знает, что люди – существа занятые и количество причин, по которым конкретный человек не смог взять трубку, в каждой точке пространства-времени стремится к бесконечности.

Если уж быть честными, то Взрослая Ведьма и сама не всегда успевает сделать обещанный звонок или ответить на сообщение – и не потому, что не хотела. Реальность – штука сложная, сквозь мешанину событий продираешься, словно сквозь зимний буран, и не угадаешь, какая из снежинок запустит лавину, которая погребет тебя под горой невыполненных обещаний.

Но Маленькая Ведьма слишком маленькая, чтобы обо всем этом помнить.

Читать дальше

Ей не отвечают. Ее бросили. Ее не любят.

Молчание мира окружает стеной, не слышно ни вздоха, ни голоса в темноте, и собственные мысли мечутся перепуганными птичками, теряя крохотные перышки, ломая хрупкие крылья, и так хочется плакать…
Взрослая Ведьма прячет руки, чтобы никто не видел, как дрожат пальцы. А потом закрывает глаза и начинает петь.

Тихо-тихо, едва слышно. Как ласковый майский дождь поет едва распустившимся земляничным листьям. Как сосны поют на берегу залива, приветствуя пробуждающееся солнце. Как Вселенная поет новорожденным звездам. Как она сама когда-то пела колыбельные детям.

– Я люблю тебя, маленькая, – нежно говорит Взрослая Ведьма. – Ты самая прекрасная девочка на свете, и я очень-очень тебя люблю.
Маленькая Ведьма всхлипывает в последний раз и доверчиво затихает.
Каждой девочке нужно знать, что ее любят.

Даже если она давно выросла.
Даже если она – Ведьма.

И если мир не торопится с признаниями – всегда можно сказать «люблю» самой себе.

Чай с тишиной

Вопрос: Нравится?

1. Да!		27	(100%)
Всего:		27

@темы: сказка, Чай с тишиной

---

Дракон в лифте | Wizard Drives Spaceship

[cityhaze]

Совет дня от Игната: не начинайте превращаться в дракона в замкнутом пространстве. Даже если ужасно хочется.

С Игнатом все произошло так. Три дня он пролежал с температурой, три дня не вставал на крыло. А как только смог, стремглав побежал к лифту – и на самый верх. Где ждала лестница на крышу и нелюбопытные оборотни по всем квартирам на этаже. Лифт был грузовой, а Игнат был дракон компактный, и без полетов его уже просто трясло. Вот он и начал перевоплощаться прямо на месте, чтобы мигом выбраться из открывшихся дверей – и лететь вперед, к звездам.

Лифт встал где-то на двадцатом, когда он полностью обратился. Обратный процесс занимал время, стало быть, звонок лифтеру отменялся.

– И почему нельзя было взять в лифтеры орка? – зашипел Игнат. – Я буду жаловаться! Да я!.. Эй, дух лифта! Дух! Где тебя черти носят? Я пожалуюсь! Эй!

Но управдом, увы, был человеком, и права драконов защищать было некому. Несколько минут Игнат страдал, депрессивно закутавшись в крылья, а потом плюнул на все и поднял морду, облизываясь огнем.

Читать дальше

Полыхнуло пламя: лифт задрожал, и куски обгоревшего металла жалко свесились вниз. С мрачной радостью Игнат выбрался в шахту, а потом ловко пополз по тросу наверх. Проклиная электриков, лифтеров и глупых людей, которые никак не могли догадаться, сколько магических сущностей веками живет с ними бок о бок.

Потом открыл когтями двери на тридцатом этаже и выполз по лестнице в ночное.

Утром жильцы дома собрались на консилиум: происшествие было из ряда вон. Игнат для отвода глаз включился в процесс. Но, как ни старайся, всех не обманешь.

Кикимора глянула на него выразительно: все поняла, но связываться с клыкастым было себе дороже. Догадался и сердитый леший с седьмого, и оборотни с последнего. Но Игнат неспроста сюда переехал: в доме никого его весовой категории не было. Коллектив подытожил, что бросили файер: на том и разошлись, поругивая местную молодежь.

Игнат же спокойно пошел в магазин за мясом, и совесть его не клевала: денег за жилье он платил много. Даже слишком. Вот пусть с этих сборов муниципалитет средства и выделяет. Все равно лифт был так себе. А он пока на пассажирском поездит.

Оказалось, что нет. Игнат вызвал лифт, предвкушая плохо прожаренный бифштекс с кровью. Ничего. И снова. И снова.

– Это что еще за хамство?!
– Нехороший ты человек, Игнат, – раздалось сверху. – Вернее, дракон. Кто ж себя так ведет-то?
– Кто там? А, дух лифта… не может быть! И где ты был вчера? Отвечай!
– Полегче, гражданин. У меня график свободный. И, представь себе, лифты иногда ломаются. Даже когда у них есть дух.
– Мне все равно. Ехать дай. Не мешай! Я дракон занятой: у меня работа.
– И у меня работа. Ты зачем лифт мой спалил?
– Я дракон, чтоб тебя, как ты не понимаешь!
– Ну вот и летай тогда на тридцатый, зачем тебе лифт.

И дух довольно хихикнул. Игнат оскалил зубы.

– И что ты мне сделаешь, зубастый? Не на того напал.
– Напишу жалобу – полетишь отсюда взашей.
– Пиши! Только кому? У нас в доме колдуна нет. А почему? Потому что тут есть ты со своими когтями.

Вот теперь Игнат мог только злиться: козырей не было. Давно б зажарил бестелесную тварь, если бы мог.

– А знаешь что? Ладно. Сегодня я добрый, вот тебе схема. Зови друга, пусть вызовет лифт. Другим я мешать не стану. Ну? Что стоишь? Так я и знал. Друзей у тебя нет!
– Издеваешься? Я самодостаточен. Что ты ко мне привязался? Гони сюда лифт или проваливай, гадкий дух с синдромом вахтера.
– Не видать тебе лифта, пока грузовой не починят. На твоем месте я бы взял в зубы отвертку. Или чем там драконы колдуют.
– Я пешком долечу, – сквозь зубы процедил Игнат.
– Хозяин – барин!

Что было делать? Пошел.
Вечером постучался к соседям, но ему никто не открыл. И снова Игнат шел пешком, проклиная духа лифта. С шестого этажа на тридцатый. Нет, каждый раз так ходить решительно невозможно.

Круто сорвавшись с крыши в черную ночь, Игнат от злости скрежетал огромными зубами. И вспоминал, есть ли у него знакомый экзорцист.
И, вроде, такие были… одного он час нес над полями Миссисипи в когтях за хамство. Нет, не вариант. Второй скрылся, попав под программу защиты от драконов… третий… что-то тоже пошло не так.

Друзей не было. Больше. Всех их Игнат съел.

Фигурально, конечно же. Так сказал психолог-тролль на приеме. Ты же дракон, у тебя хищническая натура. Вот ты и жрешь всех психологически направо и налево, и винить тебя в этом нельзя.

Тролль нравился Игнату, и он был прав. Жаль, сеансы шли всего три месяца. Потом пришла банда гномов и расстреляла тролля из гвоздеметов. Игнат даже знать не хотел, за что. Случается. Это жизнь.

Вот и сейчас жизнь подкинула сюрприз. Дух обыкновенный. Мелкий. Должность незначительная. Даже никому не нужная. А какие неприятности! На несколько кровожадных секунд Игнат решил, что возьмет в заложники соседей и будет есть их по одному. Пока дух не сдастся. Но невкусные они были: напичканные вирусами, канцерогенами, ГМО. Да и жалко их есть было, что уж говорить. Очеловечился, похоже. Эх!

Проснулся страшно злой: от бега по лестницам ныли ноги. Управдом прислал рассылку: новый лифт ждать в январе. Да, через полтора месяца. А что делать, новый год на носу. И, как бы это ни звучало, похоже, дух лифта одерживал верх над драконом.

Полдня Игнат прокрастинировал, трусливо надеясь, что какой-нибудь экзорцист отзовется на клич в социальной сети. Не судьба… экзорцисты только молча добавляли Игната в черный список.

И он решился. Расправил крыло и с криком сковырнул чешую алмазной ножовкой. Говорят, драконы не плачут. Но не учите драконов жизни, если не сдирали у себя с крыла чешую.

Насыпал чешуйки в котел, прокоптил в травяной смеси, а потом пошел в испорченный лифт. Злобно колдовал полчаса, пока лифт не стал как новехонький. Кто объяснит, что случилось? А это не его проблема. Его дело сделано – и больше никаких пробежек по лестницам.

– Ну, теперь ты доволен?
Дух лифта заглянул в кабину:
– Так-то лучше, гражданин. Вижу, не так ты и плох. Я, кстати, Матвей. Предлагаю общаться. У тебя друзей нет, а я коммуникабельный, мне местных мало. Кикимора у нас интроверт, ей, видите ли, нужно личное пространство. Леший глуховат. Оборотни сами по себе. Даже в шашки сыграть не с кем!
– Я не буду дружить с таким духом. У тебя два лифта и щитки, а я…
– Дракон? Как ты надоел. Скажи мне, Игнат, что такого, если мы подружимся?
– Как это что, – поморщился Игнат. – Все. Стыд-то какой!
– Вас, драконов, на весь мир-то штук сорок, – напомнил Матвей.
– Ну и что! Мы все подписаны друг на друга в фейсбуке.
– Расслабься, я никому не скажу.
– Меня засмеет кикимора!
– Игнат, ты серьезно? Да-а-а, ну и драконы пошли... каковы времена, таковы и сказки. Сноб ты неприятный. Мне бы впору обидеться, но я не из таких. Пойду к лешему фильмы смотреть. А ты подумай, драконья башка.

Игнат молча зашел домой и хлопнул дверью. Сильно болело кры… то есть плечо. Надо написать товарищам в социальной сети. Они-то поймут. Хотя…

Ах, Игнат, что за заклинание ты творил, что тебе пришлось рвать с себя чешую? Подрался с левиафаном? Превращал камни в золото? Да нет, лифт починя… нет, нет, точно нет, не пойдет.

Сидел полчаса и страдал: примочки для крыльев не помогали. И ему так, так надо было пожаловаться, что он плюнул на все и отправился к лифтам. Вот уж некстати положили тролля: тот всегда был готов выслушать и недорого брал.

В конце концов, это не дружба. А так, поболтать за бутылочкой виски, рассказать, каково, когда чешую с дракона срезают. Ну, и в шашки можно сыграть. Если что, поругаться. Игнат задумался: может, к лешему подняться? Допустим, обвинить в потопе. Не будь духа, он бы так и сделал от безысходности, но все же разговор и шашки лучше встраивались в текущее пространство.

– Эй, дух, – мрачно сказал он, высовываясь в коридор. – Черт с тобой, заходи, но знай: ты никто, и если начнешь болтать по углам, я позвоню экзорцисту.
– Ой, как страшно, – развел руками дух и влетел в открытую дверь. – Виски! Наливай, буду осознавать. Смотрю, у тебя и шахматы есть? Вот это правильный путь, друг мой Иг… гражданин сосед.

Игнат его воодушевления не разделял и хотел начать уже жаловаться. А потом высказать претензии к жизни, обвинить государство, обсудить последний выпуск передачи о жизни птиц и уточнить, не парочка ли эльфов приходила вчера к человеку напротив.

Что ж, иногда дружба начинается с взаимной неприязни. Но если она начинается, кто-то, возможно, изменится к лучшему.

Wizard Drives Spaceship

Вопрос: Нравится?

1. Да!		25	(100%)
Всего:		25

@темы: сказка, Wizard Drives Spaceship

---

Ветер и Тишина | Smoren

[cityhaze]

Ветер нарушил тишину, всколыхнув ветви деревьев на ее вечернем платье. Одетый во фрак ночного неба, он спорхнул вниз и замер у земли, чуть слышно перебирая травинки, шепча приветствие.
– Здравствуй, Ветер, – промолчала Тишина, – ты пришел поиграть?
Легкий порыв, освежая опушку, утвердительно кивнул кронами молодых отпрысков леса, не вторгаясь в ночные владения подруги.
Тишина не возражала, и Ветер, разгулявшись, поднял и закружил ворох палой листвы, постепенно придавая ему форму.
– А у меня будет форма? – спросила Тишина, шурша подолом.
В ответ взметнулся второй поток, поднимая листья уже на ее территории. Спустя мгновение, они вновь пали на землю, оставляя после себя постепенно проявляющийся человеческий силуэт. Проступало обрамленное светло-русыми волосами девичье лицо, венчающее тонкую фигуру в мерцающем длинном платье. Босые ноги чуть проглядывали из-под его подола, чувствуя под собой влажную землю.
– Я тоже хочу проявиться, – встрепенулся Ветер и осел, позволяя Тишине сплести из безмолвного воздуха силуэт, ранее очерченный взметнувшимся потоком листьев. У него были взъерошенные темные волосы, приподнятый нос и немного пухлые губы. На спине висела гитара в черном клеенчатом чехле. Потертые джинсы, косуха и берцы дополняли образ.
– И где ты такого нахватался? – с улыбкой спросила Тишина, прервав неподвижность лица девушки, сверкая луной в белках ее глаз.
– Где налетаюсь, там и нахватаюсь, – ответил Ветер, чуть разведя руки в стороны, и задорно улыбнулся своим новообретенным лицом.
Она подошла к нему и прикоснулась тонкими пальцами к плечу, чуть царапая его ногтями:
– Что за странная материя? Никогда не встречала ничего подобного!
– Кожа молодой клеенки, – ухмыльнулся он, – натуральный продукт нынче дорог, а это выглядит не хуже.
Они звонко рассмеялись. Он провел рукой по ее талии:
– А ты вся в шелках. Как в старые добрые!
– Ну я же девочка – мне положено! – в шутку возмутилась она.
– Прогуляемся? – предложил Ветер, и Тишина в безмолвном согласии двинулась вслед за его легким шелестом.

Читать дальше

Вдали виднелись огни ночного города. Ковер из листьев вскоре сменился тропинкой, петляющей меж редких деревьев перелеска, выводя идущих на заасфальтированную дорогу, освещенную лишь далекими мерцающими огнями. Несколько минут они шли молча.

– О чем нынче говорят люди? – обратилась Тишина к Ветру, прерывая... саму себя? – Раз уж мы приняли такой облик, надо, пожалуй, соответствовать, а ты чаще заглядываешь в их жилища. Так что рассказывай.
– Говорят? О разном. Одни философски сотрясают воздух, пуская меня сквозь открытую форточку в накуренную кухню, другие и вовсе не замечают того, что говорят, закрутившись в ежедневной кутерьме забот и дел. Третьи – поют.
– Они до сих пор не разучились? Когда так мало тишины в их городах, кому захочется петь?
– Все просто: некоторые умудряются перестать обращать внимание на гул голосов внутри и снаружи, и у них начинается голод по настоящим звукам – звукам, которые имеют значение. Такие люди начинают писать стихи. А где слов уже не хватает, помогает гитара.
– И много ты таких видел?
– За ними мне больше всего нравится наблюдать, так что немало, хотя найти их бывает непросто, иногда приходится долго кружить по паркам и подземным переходам, да и не все они оказываются такими, каковыми пытаются казаться.
– Мне так интересно! Может быть, мы тоже попробуем петь?
– Боялся уже, что ты не предложишь! Конечно, попробуем! Но место сегодня выбираю я.
– Согласна, – ответила она, жизнерадостно улыбнувшись.

Двое неторопливо приближались к городу, окунувшись в свои мечты. Негромко распевались, пробуя свежий воздух приближающегося утра на вкус.

Светало. Тишина и Ветер с улыбкой смотрели им вслед, зная, что теперь они не пропадут.

 Smoren

Вопрос: Нравится?

1. Да!		22	(100%)
Всего:		22

@темы: Smoren, сказка, Ветер и Тишина, Ветер

---

Про Ведьму (и Кота?). IV. Кошмар | Ведети

[cityhaze]

...Ведьма закрывает глаза и видит кошмар.

Рыжий лис со змеиными глазами вьётся виноградной плетью по серой стене сна, пробует воздух на вкус, приветствует острозубой ухмылкой. Она кивает ему, как старому другу, подходит ближе. Лис соскальзывает вниз, кружит, и у Ведьмы кружится голова от сложных узоров, выписываемых тонкой рыжей кляксой по серому полотну. Чудится мимолётное прикосновение пушистого хвоста к щеке, чуется пристальный взгляд змеиных глаз на себе. Рыжий лис танцует по серому снегу, подходит всё ближе, сужает спиральную строчку следов, обвивает Ведьму длинным хвостом.

— Страшно? — спрашивает малахитовый змей с лисьими глазами, свиваясь кольцами на тонком теле.
— Не-а, — смеется Ведьма и прижимается щекой к чешуе — гладкая, прохладная... — Чего мне бояться, что раздавишь? Так не раздавишь же...

Читать дальше

Змей смотрит вниз, в бездонную пропасть, разверзшуюся под ногами, под лапами, под малахитовыми кольцами.
— А теперь страшно? — снова спрашивает он и глядит, не мигая, своими лисьими глазами. Ведьма снова смеется и мотает головой:
— Чего же мне бояться, что уронишь?

— А вот возьму и уроню, — ворчит малахитовый змей, крепко обнимая Ведьму, и она выскальзывает, выпадает, проваливается в клубящуюся бледно-серую тьму — без вздоха, без вскрика, без тени испуга.

— Ну вот... Это же твой кошмар, чёрт возьми, — говорит рыжий лис, отводя немигающий взгляд зелёных змеиных глаз.

А белая птица взлетает из пропасти, стряхивает с себя перья, меняет крылья на руки, а птичью сущность — на человеческую, и смеется:
— Нет, дорогой мой старый кошмар, ошибаешься. Это не мой кошмар.
— А чей же тогда?

Ведьма пожимает плечами, вытаскивает из волос запутавшуюся — даже не перо, пушинку — прячет за ухо, как карандаш, и замечает:
— Кроме нас тут никого нет.

...Ведьма открывает глаза и видит кошмар.

Беспечно заваривает искристый чай, ловит в аквариуме тарталетки и ни капельки не боится.
Потому что как же не дружить со своими кошмарами, если ты сам — один из них.

Ведети

Вопрос: Нравится?

1. Да!		28	(100%)
Всего:		28

@темы: сказка, Ведети

---

Ведьмино | Аделина

[cityhaze]

1. Говорят, мол, кесарево — кесарю и богу — богово. Ну а ведьме — а что ведьме? А ведьме — ведьмино! У других пусть квартира, а у нее — настоящее логово: баночки специй, картины, кошкой цветы объедены. У других пусть: деньги, карьера, «хаммер» под окнами, отдых в Тайланде, Египте, коктейли и личи. У нее же — сказки, как ниточки, воздухом сотканы, россыпь заклятий, проклятий, обличий.

Да так жи́во и честно, без бабочек/радуг. А кошка — не страж, но тот еще проводник иномирный. Вместо герани пророщен магический па́дуб. Запах лаванды, вербены и мирта.

2. Говорят, мол, любишь кататься — люби повозить и сани. Ну а ведьма — а что ведьма? У ведьмы — метлище. Согласно всем правилам и заветам древних писаний, что находит ведьма — никто другой не отыщет: яблоко с башмачком, ларчик волшебный и веретенце, драконьего духа (тем более, он тот еще вредина), блестки, упавшие с летнего солнца, — все это близкое, странное. Ведьмино.

Читать дальше

3. Говорят, мол, корми, не корми, а все равно убежит волчара. Ну а ведьма — а что ведьма? Ведьма его приручит. Ведьма на волка наложит особые чары: вылечит сразу порезы от сучьев. Вымоет шкуру, избавит её от букашек — мыло, конечно, не будет здесь лишним. Сядет потом послушать, что волк расскажет, — все-таки редко на улице бегает хищник.

4. Говорят еще: от судьбы не уйдешь, она, мол, не вёрсты. Ну а ведьма — а что ведьма? Говорят — да и мало ли. У ведьмы — канва, золотые нитки, стальной наперсток. Шьет она бойницы в замках, физалисы алые. Шьет она звезды лучистые, ленты путей и дорожек — для тех, кто влачит груз памяти и деяний. Вышивает для них тот спасительный подорожник, который все раны на свете затянет.
Что ей судьба, фатализм, вранье гороскопов? Верить в причуды людские — снова и снова? Ведьма ступает по травушке голыми стопами. И наполняет миры
целебным
дыханием
слова.

Аделина

Вопрос: Нравится?

1. Да!		39	(100%)
Всего:		39

@темы: сказка, Аделина, мнимая проза

---

Про боль | Чай с тишиной

[cityhaze]

Взрослая Ведьма умеет чувствовать чужую боль.

Она знает, что каждый человек должен решать свои проблемы сам, а боль – лишь сигнал, что решение затянулось. Убери боль – и как человек узнает, что нужно менять свою жизнь?

Чужой урок не выучишь, чужой экзамен не сдашь. Да и не каждый готов принять помощь, попросить совета. Но когда чужая боль стучит в сердце, как же хочется – подойти, подсказать, обнять…

Маленькая Ведьма глядит из зеркала, и от ее взгляда хочется плакать, и как же сложно быть маленькой девочкой в огромном мире, где боли так много, что ее никак не удержать в одном сердце!

Читать дальше

И когда кажется, что совсем ничего нельзя сделать, Взрослая Ведьма закрывает глаза и открывается навстречу Миру.

Тебе больно, Мир?
Тебе плохо?
Что я могу сделать для тебя? Чем помочь?

И Мир – откликается. Голодным котенком у подъезда. Вопросом коллеги по работе. Заблудившимся незнакомцем, которому нужно подсказать дорогу. Новой сказкой, которую обязательно нужно написать сегодня – потому что завтра тому, кто должен ее прочесть, не поможет уже ничего.
Мир откликается, и Взрослая Ведьма подставляет ладони, делая чужую боль собственным уроком – тем, что ей по силам.

Нельзя помочь всем. Но если помочь хоть кому-нибудь, огромному Миру станет немного легче.

И маленькой девочке внутри – тоже.

Чай с тишиной

Вопрос: Нравится?

1. Да!		30	(100%)
Всего:		30

@темы: сказка, Чай с тишиной

---

Дом, на нижнем этаже которого расположена антикварная лавка | Варвара Комарова

[cityhaze]

– Ять, Анубис, ты что натворил?!
– Что ты сказал? – оторвался от газеты сидящий в кресле человек с черной шакальей мордой и торчащими вверх ушами. На носу непостижимым образом умудрялись держаться очки в тонкой прямоугольной оправе.
– «Ять», Анубис, «ять», великая буква древнерусского алфавита, равно как «буки» и «хер». – Парень, до этого стремглав ворвавшийся в помещение, теперь поправлял светлые волосы и с недоброй усмешкой смотрел на шакалоголового мужчину. – Кто копался в новом материале, а потом не закрыл дверь в лабораторию? Ну?! Я тебя спрашиваю.

Анубис издал неопределенный звук.

– А кто не удосужился проверить новую партию товара на предмет жильцов? Я тебя спрашиваю, божество древнеегипетское!

Ушастый поправил очки.

Читать дальше

– Сколько раз говорить, я не древнеегипетское божество, я лишь дух его изваяния, находившегося в храме...
– Помню-помню, пока я его не купил у черных археологов, – поспешно закивал второй. – Вопросы теологии тоже оставим на потом! Сейчас у нас много-много древоточиц, разбежавшихся по дому! Делать-то что будем?

Утро начинается не с кофе, даже не с чая и какао. Станислав, студент-историк и по совместительству – верховное божество в любовно созданной им антикварной лавке, и Анубис, реплика бога-проводника в загробное царство, а ныне работник лавки, два неразлучных компаньона, чертыхаясь на различных живых и мертвых языках, изучали (разумеется, в тайне от владельцев оных) прилегающие к антикварной лавке квартиры на предмет наличия древоточиц. От обычных жуков-короедов этих отличал женский пол (одна штука – древоточица), невосприимчивость к большинству защитных аэрозолей для мебели и уникальная способность вместе с деревом сжирать сущности тех существ, которые имели несчастье с этой древесиной контактировать. По большому счастью, вентиляция привела всех беглянок в квартиру над лавкой, где древоточицы дружно устроили пир – амулеты Анубиса сбоев не давали, все до единой были в одной квартире. Дело было за малым – поймать несколько сотен кусачих древоточиц.

– Осторожно, вижу ещё группу! – высовываясь с напарником из-за угла коридора, Стас указал на группу мелких серых существ, упоённо грызущих ножки стула. За это потом влетело дочери, принёсшей щенка с улицы, хотя девочка клялась, что никого не приносила. Барбоса в итоге оставили, и Стас с Анубисом облегченно утерли-смахнули пот со лба: получать ещё и щенка на поруки не хотелось.

А пока довольные, но незадачливые антиквары успешно закручивали банку с последней группой древоточиц, Стас сиял, а Анубис снимал с них двоих защитные амулеты. В определенных местах за древоточиц давали кругленькую сумму, чем Анубис и собирался в ближайшее время воспользоваться.

Но покой не спешил возвращаться в лавку. Чуть позже тем же днём, когда Стась сидел в кресле и наслаждался заслуженным чаем, в помещение, служившее одновременно подсобкой, бухгалтерией, запасником и рабочим кабинетом, вошел Анубис, с порога окликнувший молодого человека:
– Стась!
– Что, Нубушка? – осклабился тот в ответ. Оба знали, какие уменьшительные формы имён друг друга употреблять не стоит ни в коем случае, и тем не менее называли так друг дружку не менее десятка раз в неделю.
– Станислав, соблаговолите ответить, – скрежетнул зубами и. о. бога-проводника, – каковы ваши действия в случае, если нас придут арестовывать?
– В смысле – если нас придут арестовывать? – Стас аж подавился чаем, возмущенно вскинув голову. Компаньон елейно улыбнулся.
– За скупку краденого, – Анубис и бровью не повёл и невозмутимо продолжал: – не забывай, мой друг, прежде, чем ты меня приобрел, – тут компаньон неприятно улыбнулся, настолько неприятно, что у Стаса пробежали мурашки по спине, – я успел постоять на городской площади, в частном театре декорацией и в доме терпимости, так что что-то о жизни знаю. И скажи мне в связи с этим следующее… Ты сам товар проверил, студент?

И до половины первого ночи Анубис и Стас перерывали накладные, акты купли-продажи, да так усердно, что в два часа в участковое отделение полиции была подброшена увесистая папка, в которой раскрывались махинации целой преступной банды, специализирующейся на реализации краденого товара. Отдел был счастлив – можно было закрывать сразу несколько дел о квартирных кражах.

А Анубис и Стас тем временем мирно спали, вместо кроватей используя мягкий ковер кабинета-подсобки. День выдался долгим.

Так и жил дом с антикварной лавкой на первом этаже мирно и спокойно.

Пока очередным утром из подсобки не раздавался вновь дикий вопль Стаса:
– Ай!
– Ну что на этот раз-то? – отрывался от газеты Анубис. И начиналась новая катавасия.

Варвара Комарова

Вопрос: Нравится?

1. Да!		34	(100%)
Всего:		34

@темы: сказка, Варвара Комарова

---

Сколько ни корми | Ника Батхен

[cityhaze]

Младенческий плач доносился из волчьей клетки. Зоопарк давно закрылся, освещение отключили, только ветер гонял опавшие листья по мокрым дорожкам да круглая луна проглядывала сквозь клочки облаков. У Рувима Есича по спине пробежала струйка холодного пота.

Руководитель кружка юннатов до позднего вечера возился с отчетной стенгазетой по случаю годовщины революции и с некоторым неудовольствием предвкушал пеший маршрут до дома, остывшие макароны с жирной котлетой и укоризненный взгляд вдовой сестры, которая вела хозяйство старого холостяка. Никаких младенцев в его планах не намечалось… и вот кто-то басовито и недовольно орал из клетки, заглушая скулеж волчат и заливистый вой их матери Ракши.

Прошептав что-то похожее на «шум и срам», Рувим Есич помчался за сторожем – у Палыча был и ключ, и хороший фонарь. В электрическом свете явное сделалось очевидным – на соломенной подстилке дрыгал пухлыми ножками младенец мужеска пола, рядом ползали и пищали полуслепые волчата. Рувим Есич остался у клетки, пытаясь привлечь внимание волчицы, Палыч поспешил за багром и крюком.
Сторож опоздал.

Читать дальше

Когда он, громыхая железом, подбежал к волчьему логову, луна зашла за тучи. И никакого ребенка в клетке больше не плакало – пятеро совершенно одинаковых с виду волчат мирно сосали материнское молоко.

Если бы Рувим Есич оказался у клетки один, то, пожалуй, решил бы, что повредился в рассудке. Но младенца видел и сторож, абсолютно трезвый в тот вечер. Чудеса… а вот с докладом лучше повременить, иначе и вправду лишат премии или отправят в незаслуженный отпуск.

Утром клетка выглядела совершенно нормально – волчата пищали в логове, Ракша вылезла за куском мяса, зыркнула на людей и скрылась. У Рувима Есича не осталось повода для тревоги. Впрочем, меры он принял – ежедневно кто-нибудь из юннатов приносил ему письменный отчет о детенышах Canis lupus.

С месяц дела семьи обстояли вполне благополучно. А затем дежурные один за другим стали докладывать – волчонок «пятый» крупней и слабее прочих, волчонок «пятый» не ест сырое мясо, волчонок «пятый» не играет с остальными детенышами, и мать не вылизывает его. Ничтоже сумняшеся Рувим Есич сам установил дежурство – и дождался ответа.

В ночь январского полнолуния руководитель кружка юннатов своими глазами увидел – в волчьей клетке прямо на соломе поодаль от волчат сидит и скулит голый мальчишка лет двух-трех на вид. По уму следовало бы выдернуть из теплой постели директора зоопарка, составить протокол изъятия и так далее. И отправить волчьего выкормыша в бокс детской больницы, откуда его, скорее всего, заберут товарищи ученые – для опытов пригодится…

У Рувима Есича не было своих детей, вдовая сестра его, покалеченная войной, сама родить не могла. А щенок походил мастью на витебскую родню – черноглазый и смуглый, с жесткими волосами цвета воронова крыла. Бесстрашно распахнув дверь, Рувим Есич вошел в клетку, подхватил мальчика на руки и вышел спиной вперед, стараясь не выпускать из виду рычащую волчицу. Есть!

На ощупь мальчишка оказался горячим, словно у него был жар. И пах не как ребенок – мясом, пылью и псиной.
Впрочем, горячая ванна, детское мыло и хвойный настой исправили положение. Говорить малыш не умел, смеяться и плакать тоже. А вот кусался не хуже волка, чуть не оттяпав палец приемной матери. Без лишних церемоний Рувим Есич объяснил сестре, кого он притащил посреди ночи. Озверелая от бездетности женщина разрыдалась. И преображение малыша в лобастого перепуганного щенка не напугало ее. Наш мальчик! Вырастим, как сумеем.

Назвали ребенка Зеев, в честь прадеда. Первые месяцы ушли на жесткую дрессировку – не слушая мольбы сестры, Рувим Есич держал щенка на привязи, кормил с рук и выводил погулять лишь глухой ночью. И разговаривал с ним часами, повторяя простые слова человеческой речи. Сестра купала ребенка, расчесывала его, укрывала байковым одеялом, пела прадедовские колыбельные, ставшие прахом вместе с семьей, – утирала слезы и пела. Через два месяца волчонок сказал «папа» и «мама». Через полгода спал на постели, пользовался ватерклозетом и ел суп из тарелки ложкой. Через год перестал грызть книжки и повадился их читать. Выглядел он уже восьмилеткой – пора в школу. Метрика стоила золотых часов с репетиром, с пожилой директрисой сестра договорилась сама.

Оставалось самое сложное – убедить сына, что никто ни при каких обстоятельствах не должен видеть волчьего облика. День за днем Рувим Есич объяснял мальчику: если показать людям звериную натуру, то застрелят или утащат в приют для бродячих собак. Или – того хуже – запрут в клетку до скончания дней. Спонтанному преображению способствовали приступы гнева и ярости, к коим Зеев бывал склонен. Но разум оказался сильнее.

Наблюдая за сыном, сестра иногда шептала Рувиму Есичу, что сынок словно бы уродился в прадедову родню – династию уездных врачей. И правда, невесть откуда у ребенка прорезались острый ум, наблюдательность, чуткий слух и огромная память. Правда, скрипку, что купила сестра, волчонок возненавидел и однажды сгрыз в щепки. Зато в учебе проблема возникла только одна – Зеев скакал через класс, вбирая знания, точно губка. После того, как над верхней губой мальчишки зачернели первые усики, он перестал расти быстрей сверстников. Но учился все так же истово – книги заменили ему и развлечения, и друзей.

Любовь к приемным родителям мальчик показывал редко – подойдет, прижмется горячим лбом на мгновение и снова читать. Или бегать – гоняться по старому парку в любую погоду, мерить ногами утоптанные дорожки ему тоже до крайности нравилось. Рувим Есич подозревал, что вдали от людей сын все-таки преображается и носится дикарем между кленов, но ходить следом и изучать следы не стал – доверие мальчика показалось важнее. Он следил за другим – не появятся ли вдруг на одежде следы крови, не начнет ли подросток рычать и огрызаться на ближних. Думать о мерах, которые придется предпринять, если хищная натура все-таки возьмет верх, Рувиму Есичу не хотелось.

Десятилетний волчонок прекрасно окончил школу. В армию его не взяли по причине врожденного дальтонизма. Директриса умоляла отличника поступать в МГУ, Рувим Есич обещал позвонить профессору из мединститута, но Зеев проявил ослиное упрямство, пренебрег и слезами приемной матери. Наилучшим местом для применения огромных способностей мальчик счел заурядный ветеринарный техникум – даже не институт. И со смаком вгрызся в занятия, словно пес в мозговую кость. С одинаковой ловкостью он вскрывал нагноившиеся копыта племенным жеребцам, возился с маститными коровами и авитаминозными кроликами, собирал по кусочкам сломанные лапы собак и неделями мазал йодом болячки лишайным кошкам. Звери боялись его, дрожали и вскидывались, но подчинялись беспрекословно.

С дипломом в руках Зеев явился назад в зоопарк. Свой ветеринар там, конечно же, был – толстенькая, говорливая и добросердечная Фатима Абделькаримовна. Она неплохо принимала роды, штопала раны, накладывала шины, вливала в пасти рвотное, снотворное и слабительное. На этом ее таланты заканчивались. Какая операционная? Какая капельница слону? Какое кесарево тигрице? Как, простите, лечить перелом ноги у жирафа – вы хоть представляете давление на кость, молодой человек?! Зеев представлял, точнее, нюхом чуял, что у зверя болит и как это править. К гипсу, антибиотикам и стрептоциду он добавил дары лесов и полей, самолично собирал травки, толок порошки, составлял микстуры и зелья. Он оказался внимателен, терпелив, чуток и добр к страдающему зверью. И творил чудеса, ставя на ноги безнадежных больных. Служители втихомолку называли молодого диковатого ветеринара «Доктором Айболитом». Но в лицо шутку не повторяли – Зеев умел вызвать уважение у людей.

Когда лев Цезарь заразился кошачьей чумой и бился о прутья клетки, рыча и хрипя от боли, никто не решался войти к нему, чтобы дать лекарства. Слишком страшен был окровавленный зверь. Фатима Абделькаримовна посоветовала директору усыпить льва, но у Зеева оказалось другое мнение. Он спокойно распахнул дверь, спокойно сделал Цезарю положенные уколы, влил в оскаленный рот теплый бульон, приложил к вздутому животу грелку и оставался рядом с хищником до тех пор, пока бедняге не стало легче. Мало кто из служителей мог похвастаться таким мужеством.

Предусмотрительный Рувим Есич слегка тревожился из-за новой работы мальчика. Его родная мать Ракша давно умерла, и однопометники сына тоже отдали богу души – волчий век куда короче людского. Только кровь не водица – а ну как игранет в неподходящий момент?

На какое-то время руководителю кружка юннатов почудилось, что повод для беспокойства и вправду есть. Волчьи вольеры притягивали ветеринара. Он часами сидел на корточках, наблюдая за возней серой братии, потом повадился заходить за решетку – разговаривать, гладить, играться с малышней и переглядываться с вожаком зоопарковой стаи, матерым самцом Карагачем. О чем парень беседовал с волками – бог весть.

Однажды Зеев не вернулся домой ночевать и наотрез отказался объясняться с родителями. Никто ничего не видел, но на засове клетки с русскими соболями остались следы крови, и дорожка из капель тянулась до самых ворот. В другой раз бывший сторож Гаврюша, уволенный за хамство и решивший в отместку пошарить ночью на складе, поседел в одночасье и еще долго сшибал на пиво в городских забегаловках, рассказывая, как в зоопарке на него набросился волк – злой-презлой. И наконец, в январе из вольера пропала молодая волчица – дикарка, привезенная осенью из Сибири и так и не привыкшая к неволе. После этого Зеев перестал ходить к серым родичам – как отрезало. Ненадолго парень сделался чуть грустнее, но печаль скоро прошла.

К изумлению Рувима Есича, сын зачастил в юннатский кружок – разговорчивей он не стал, но охотно показывал мальчишкам и девчонкам, как обрабатывать раны, давать лекарства и убеждать зверье принять помощь. Дети ходили хвостиком за ветеринаром, ловили каждое слово и соревновались – кто ловчей вытащит клеща у собаки или занозу у медвежонка.

Вскоре сделалась явной и причина интереса – десятиклассница Оленька, длиннокосая, большегрудая, молчаливая и застенчивая девица. Красотой она не выделялась, популярностью не пользовалась, но была в ней какая-то прелесть, девическая наивность, неопределенная сладкая доброта. «Хорошая девочка», – сказала сестра, узнав. Очарованный Зеев ходил вокруг Оленьки, словно волк вокруг овечьего стада. Огрызался на парней-сверстников, провожал до дому, познакомился с мамой и всеми способами демонстрировал серьезность намерений. В день ее восемнадцатилетия молодые подали заявление в ЗАГС и вскоре расписались без особого шума. Вместо свадьбы родители скинулись на кооператив в новом доме, и Зеев переехал туда. Книг он с собой не взял.

Спустя два месяца Оленька на ушко шепнула свекрови, что вскоре та станет бабушкой. От подобной неосторожности у Рувима Есича встали дыбом остатки волос на плеши. Он призвал сына – оказалось, что Оленька ничего не знает о волчьей сущности отца своего ребенка. И не о чем тут болтать! «Шум и срам!» – пробормотал Рувим Есич, воздевая ладони к небу. Дай бог, чтобы обошлось.

В свой черед Оленька родила совершенно нормальную дочь. Новоиспеченная бабушка дневала и ночевала подле малышки – и желая помочь, и надеясь, случись что, скрыть момент превращения. Скрывать оказалось нечего: ни малейших признаков волчьей крови, кроме, разве что, обостренного обоняния, у младенца не проявилось. Здоровая крепкая девочка, не паникуйте, бабуля.

На какое-то время Зеев сделался счастлив, хищный прищур смыло с лица. Однако вскоре семья столкнулась с неизбежными трудностями. Зарплаты Зеева уже не хватало на то, чтобы купить дочке немецкую коляску, югославские сапожки и польский комбинезон, а ведь жене тоже неплохо бы приодеться, и стенка нужна, и цветной телевизор, и соседи продают японский магнитофон почти даром. Что значит – нет денег? Придумай что-нибудь, милый.

Умница дочка пошла в садик, нарядная холеная Оленька преподавала биологию в школе, теща на воскресных обедах вещала в пространство о настоящих мужчинах, способных обеспечить семью. Рассказать об успешной реконструкции бивня у мамонта, грыже у черного медведя или печальной истории лисички с припадками Зеев мог разве что зеркалу в прихожей. Увы, такова жизнь.

Возможно, маленькая ячейка общества и дальше бы оставалась в стройных рядах условно благополучных семей. Но на купленное в долг импортное клетчатое пальто Оленьки (прекрасно село по фигуре, душенька!) клюнула подружка реального пацана с района. Продавать обнову училка отказалась. Реальный пацан с парой приятелей подкараулил семью в арке, чтобы решить вопрос по-пацански. Зеев был устал, раздражен, зол – и не сумел сдержаться. Чудо, что не убил нападавших.

В милиции пацанов хорошо знали и верить байкам про то, что ветеринар из зоопарка вдруг обратился в свирепого хищника, конечно, не стали. Срок за грабеж дуракам по-любому светил. А вот жена видела своими глазами, как муж кувырнулся в прыжке и упал на четыре лапы. Выждав пару дней, она откровенно поговорила с Зеевом. И прямыми словами сказала ему: уходи. Я с волком жить не намерена!

Возможно, Оленька ожидала долгих мольб о прощении или надеялась взять мужа на поводок. Однако Зеев пожал плечами и спокойно собрал чемодан, не сказав ни слова жене. Он обнял дочь, коротко попрощался с приемной матерью, навестил Рувима Есича, помахал рукой зоопарковому зверью и в тот же день исчез из города навсегда.

Бывший ветеринар поселился в заказнике на уединенном кордоне, где бывает десяток человек в год и пять из них – браконьеры. Подкармливал кабанов и прореживал стадо в чересчур сытные годы, отстреливал оголодавших шатунов и бешеных лис, собирал и крушил капканы, вынимал сети. Лечил подранков и хворых, брошенных детенышей и птенцов, чтобы однажды выпустить назад в чащу. Добивал безнадежных и хоронил их как подобает. В жаркие летние дни плавал на челноке по черной от столетнего слоя палой листвы глади озер, слушал, как шлепают хвостами сытые щуки и пронзительно орет выпь. Зимой прокладывал лыжню до татарской слободки, провожал заплутавших охотников и гонял одичалых собак.

Вместо цепного пса Зеев завел огромного молодого волка. Зверь ходил за ветеринаром следом, словно за вожаком, и отпугивал ретивых любителей поживиться дичиной без охотничьего билета.

Долгими вечерами Зеев любил посидеть на крыльце потемневшей от старости лесной избы. Слушал шумы и шорохи, хруст ветвей и негромкую перекличку листьев, внюхивался в богатый, пахнущий грибами и мокрой травой воздух, бездумно смотрел на ранние звезды. Гладил волка по большой голове, напевал ему что-то ласковое без слов. Разговаривать он с годами почти разучился, но не слишком переживал об утрате. И даже без книг не скучал.

Жизнь текла своим чередом, неизменная и неспешная, время сыпалось мокрым песком сквозь пальцы. Лес любовно смотрел на блудного сына, шелестел для него ветвями, укрывал от врагов и бурь.
О зоопарке волк забыл навсегда.

Ника Батхен

Вопрос: Нравится?

1. Да!		50	(100%)
Всего:		50

@темы: сказка, Ника Батхен

---

О драконе и (не)здоровом образе жизни | Wizard Drives Spaceship

[cityhaze]

– Всем встать, суд идет!

Судили дракона Игната. На одной стороне баррикад был Куратор по магическим правам людей – сухонький человек с бесконечно усталым выражением лица, а также прокурор, предоставленный колдовским сообществом. Игнат, с другой стороны, был один, от адвоката отказался. Сидел и поглядывал на часы: скорее бы это закончилось.

Потому как суд судом, а дракон он был образованный: права свои знал. Прилюдно не трансформировался. По улицам ходил человеком. Не устраивал поджогов. Людей не съедал. И волноваться ему было не о чем.

С недавних пор в зону поражения его колдовских способностей попали мусорящие граждане, курильщики, плеватели в траву, топчущие газоны личности. В общем, все, по мнению Игната, ведущие нездоровый образ жизни на природе. Как это город – не природа? А деревья? Лужайки? А кусочки земли?

Пару месяцев назад Игнат увлекся здоровым образом жизни. И если раньше он двигался по городу на крыльях или на машине, то сейчас ходил по-человечьи. Пешком, а иногда и бегом. Вот тогда он осознал тяжесть положения двуногих.

Читать дальше

Идешь себе в толпе смертных, пытаешься дышать свежим воздухом, которого и так в городе мало, а тебе в лицо смолят. Совесть надо знать, а не в лицо вслед идущим курить. А плевки? Прямо в траву, на крохотных фей. Туда же летели окурки, бутылки, бумажки. Что тут сказать! В такие минуты Игнат отчаянно сдерживался, чтобы не зайти за смертным в темный переулок и не проглотить его. С концами. Истерики добавляли нимфы: сидели на лужайках с мусором в волосах, выли. Это люди их не замечали. А Игнат-то был дракон. И хотел гулять с комфортом, а не слушать чужое нытье.

К сожалению, по закону он мог съедать по одному смертному в неделю. Но ведь Игнат был за здоровый образ жизни. Нужно быть в тренде: смертных нынче не едят. Их воспитывают.

Так что наколдовать вредителю большой такой прыщ на пятой точке – мог. Еще как. Как ни крути, воспитательная мера вполне безобидная.

Поэтому Игнат очень удивился, получив повестку в суд. И хоть дело было совершенно понятное, деваться было некуда. Пошел.

Судья, пожилая русалка в парике, монотонно зачитывала состав преступления. Присяжные сидели сонные, как мухи. Слово взял прокурор:
– Вопрос у нас стоит не культурный. Бросать бумажки по закону можно. Но всем известно, что мы, магические сущности, не имеем права лично карать смертных…

Как грубо. Смело для лепрекона ста двадцати сантиметров росту. Игнат глянул на него сверху вниз и показал зубы. Свои права он знал.

– Сорить смертные, конечно, могут. Но и я, дракон, право имею. Не начинайте мне тут.

Прокурор немного увял.

– Какой смысл в каре, если смертные ее не осознают?
– Незнание закона не освобождает от ответственности! – отрезал Игнат.
– А как же паника в городе? Начнутся слушки. Разговорчики. Эпидемия прыщей! Мы все тут с вами окажемся под угрозой разоблачения.

Игнат снисходительно усмехнулся: лепрекон, похоже, жил в лесу, а не в квартире. Что он вообще знал о людях, кроме как по учебникам! Больше вовлекаться в процесс надо.

– Прыщ, да еще в таком месте? Пораскиньте мозгами. Про такое молчат. И уж тем более – к врачам не ходят. Стыдно-с, знаете ли.
– Принимаю аргумент дракона, – ударила хвостом судья. – Есть возражения?

Лепрекон сник. Игнат радостно оскалился. Весомых доводов у обвинения не было. Оставались зыбкие. Морально-нравственные. Скука смертная… Игнат сел на стул и ушел в сон с открытыми глазами.

– А теперь слово дракону. Дракон Игнат!.. Игнат!
– Ой, да нет у меня слов. Я дракон занятой. Давайте перейдем к сути и взглянем на весы понимания и сопереживания, или как там они зовутся… ну, вы меня поняли.

Название весов было длинным. Таким длинным, что даже судья предпочла промолчать. Куратор по правам людей печально прикрыл глаза. Наверняка знал. И Игнат знал: предпочитал быть в курсе, смотрел канал «Новости». Так что при желании мог не только прыщи наслать, но и конечности пооткусывать. Делать ему было нечего, как этику обсуждать. Цифры все покажут.

– Н-но, – сделал попытку прокурор, – ответчик не сказал ничего по вопросам морали…

Русалка раздраженно забила хвостом. Что-что, а обсуждение вопросов морали затягивалось на часы. А в кабинете ее дожидалась свежая рыба на льду.

– Внесите!

Присяжные зашевелились. Приставы, обливаясь потом, вкатили весы на корабельной цепи. Судья глянула на них рыбьими глазами: со вчерашнего дня статистика почти не изменилась. Игнат торжествующе ухмыльнулся. Было бы странно, чтобы за один день люди резко прибавили в сочувствии и осознании.

– Как видите, – сказал Игнат, – эгоизм у людей перевешивает, да так...
– Простите покорно! – вмешался Куратор. – Но на весах не только люди!
– Ага, конечно. Напомнить соотношение людей к магическим сущностям? Учите, гражданин, социологию. На вашей должности стыдно. И скажите спасибо тем, из-за кого весы пока не окончательно перекосило. А то еще немного – и по закону стану жрать людей направо и налево!

Не собирался Игнат никого жрать. Он был за здоровый образ жизни. Но Куратор – пусть следит. Работа у него такая. Бдеть. Злонамеренные действия искоренять в зародыше!

– Значит, так, – добавил Игнат. – Мне не нравится, когда рядом гадят. Буду пользоваться моими гражданскими правами и мстить. Все?
– Да, все по закону, – развела руками судья. – Извините, господин Куратор.
И ударила молотком.
– Обвинение снято. Всем разойтись!

Игнат прошел к выходу с гордо поднятой головой. Куратор быстро соскочил с места. На всякий случай дракон зашагал быстрее.

– Товарищ Игнат! Игнат! Ну куда вы, постойте!

«Только этого мне не хватало», – мрачно подумал дракон. Как прилипнет, так не отстанет. Работа у него такая. Адская, конечно: никто больше двух лет не продержался. Поди попробуй сохранить баланс. Ни с кем не поругаться, сохранить магию от людей в секрете и людей от этой самой магии в безопасности…

Но не Игната это было дело.

– Товарищ дракон!
– Ну чего?
– Игнат, вы же знаете: природа сама разберется. Вы мешаете людям самостоятельно искать развития. Устраиваете акты озлобления… это вредительство.
– Что мне ваша природа!
– Природа отворачивается от них потихоньку. И разберется сама.
– Ну и что это значит? Не понимаю я по-вашему. По-человечьи. Нагадил – получи. У меня функция карательная. Культуру надо поднимать. А не ждать с моря погоды. Природы какой-то…
– Слушайте, ну что ж вы всех так под одну гребенку...
– А вы мне тут не заявляйте, а решайте. Вы у нас управляющий по Крестовоздвиженскому району? Вы. Вот, пожалуйста, и ведите деятельность воспитательную. С применением котлов и геенны огненной...
– Мы так по-варварски дела не решаем.
– Ой, да конечно. А если бы могли колдовать… бр-р. Бывайте.
– А вы-то сами на какой чаше? – крикнул ему вслед Куратор. – Весов сочувствия и понимания?
– Да какая разница, – беспечно отмахнулся Игнат. – Я всего одна единица.

И пошагал поскорей подальше. К Куратору подошел вурдалак, судебный пристав:
– Да оставьте вы его. Скоро это кончится. Скорее, чем вы думаете. Купит себе парочку тренажеров в пентхаус, помяните мое слово, и от вас, людей, отстанет. Это у него блажь. Вы сколько в должности? Год? А мы с ним не первый век судимся. По поводу поп-музыки, ремонтов, вырубки лесов… да о чем я! Он как-то подал иск на Генриха IV по поводу налогов…

Игнат остановился за углом, повел ухом. Ходил он как человек, но слух у него был драконий.

– Ведь он во многом прав, – горько признал Куратор. – И возразить нечего. Но что я могу сделать? Что? Я бумажки в траву не бросаю. Курю аккуратно, никому не мешаю. Что делать? Руки у меня опускаются...
– Ну вот и показывайте дальше пример. Другого варианта нет. К тому же, можно бумажку в корзину выкинуть и при этом быть как Игнат. Так что вопрос тонкий. Не углубляйтесь. У вас и так работа нервная. Вы лучше медленно, но верно внедряйте культурные ценности посредством просветительства. Ну, до свидания.

И что это он имел в виду, говоря «как Игнат»? Дракон нехорошо прищурился. Надо будет как-нибудь зайти к приставу. На завтрак. И облизнулся.

Пришел домой, зажарил на вертеле кролика, посмотрел криминальные хроники и спокойно лег спать. Спал он всегда сладко. Но почему-то не в этот раз.

В этот раз ему снились Кураторы по правам людей. Они шли тихонько вереницей и уходили с должности в ночь. Один за другим. А потом – вдруг – никого не осталось. Совсем никого. Ровным счетом. Заварился хаос: банды гномов атаковали ювелирные, гремлины переломали машины, эльфы перестали прятать уши… и некому было подать жалобу, прислать бригаду орков из органов… и не мог Игнат больше спокойно сходить в салон на массаж, не мог прикупить себе чемодан из крокодильей кожи – все чемоданы отжали себе вурдалаки…

А потом, конечно, пришло время выбрать Куратора недобровольно. А что еще оставалось? Методом случайной выборки. По закону. Холодея до костей, Игнат вдруг понял по ехидным ухмылкам присяжных: выбрали его! Выбрали его, дракона!

«А вы мне тут не заявляйте, а решайте! – закричала русалка и бросила молоток в окно. – Гуляем, ребята, правил больше нет! Сожрем катера на Неве! Свободную реку русалкам!»

В липком поту Игнат проснулся.

«А ведь мне среди них жить! Деваться-то мне от людей некуда!»

На крыльях ужаса выдвинулся к супермаркету и купил пирог. И вскоре уже настойчиво стучал в дверь Куратора по правам человека.

Была суббота, восемь. Открыли не сразу: Игнат почти примерился грызть дверь. Вид у Куратора был так себе: в семейниках и майке, без очков, с взъерошенными волосами, но без печати вселенской скорби на лице. Может, день у него вчера был неудачный.

– Игнат, это что, вы?
– Я, я. Пирог берите. Будем разговаривать. Компромиссы искать.
– Так, – оживился Куратор, быстро надел очки. – Вот это да. Вы проходите, проходите. Нам дракон нужен. На нужной чаше весов.
– Вы это, не усердствуйте, – на всякий случай сказал Игнат. – К тому же, я всего одна единица.
– Э, нет, Игнат. Не всего. Еще! Это, я вам скажу, ответственный такой нюанс. Не стойте на пороге: заходите. Сейчас кофе поставлю, говорить будем, как культурные сущности… как дома себя чувствуйте...

Игнат шагнул внутрь. Ну что ж: пожалуй, и дракон с человеком договориться смогут. Когда все по культуре.

Wizard Drives Spaceship

Вопрос: Нравится?

1. Да!		40	(100%)
Всего:		40

@темы: сказка, Wizard Drives Spaceship

---

Дождь | Чай с тишиной

[cityhaze]

Маленькая Ведьма обожает дождь.

В такие дни нужно смотреть на город очень внимательно – всегда есть шанс увидеть что-то необычное. Маленькая Ведьма любопытно выглядывает из-под зонта и всматривается в прохожих.

Вот, например, впереди идет парень. Обычный такой – куртка, джинсы, кроссовки. Маленькая Ведьма восторженно ахает – подошвы кроссовок оставляют на мокром асфальте сухие следы. Вода, попадая на них, шипит и пузырится, но через секунду след пропадает. Парень ненароком наступает в лужу, лужа вскипает, но кто, скажите на милость, будет считать пузырьки в лужах?

Маленькая Ведьма улыбается и пытается угадать – дракон? Голем? А может, другое невероятное существо, о котором еще никто никогда не слышал?

Читать дальше

Существо сворачивает на перекрестке. Маленькая Ведьма смотрит на город.

Город снимает маски и умывается дождем.

Вон у того мужчины слишком уж глубокий капюшон, и глаза из-под него поблескивают алым. Вампирам тоже иногда хочется погулять днем.

Девушки в коротких юбках и на высоченных каблуках в панике прячутся под крышу автобусной остановки и тут же принимаются поправлять испорченный макияж. Интересно, что там, под слоем косметики и слабенькой иллюзией? Чешуя? Перья?

А вон той даме дождь нравится – идет без зонта, улыбается, жмурится, когда капли попадают в глаза, взмахивает мокрыми ресницами. Маленькой Ведьме чудится, что вместо ресниц у дамы настоящие рыбьи плавники, но присмотреться не удается – подкатившая маршрутка с разгона влетает колесом в лужу, брызги летят веером, столпившиеся на остановке люди (и нелюди) дружно шарахаются в стороны и принимаются ругаться.

Дама с плавниками фыркает и ныряет в салон, словно русалка в омут.

Взрослая Ведьма отряхивает мокрый подол и мрачно глядит вслед маршрутке. Очень хочется бросить вслед проклятие на спущенное колесо, но у нахала полный салон пассажиров.
– Мерзкая погода, – шипит себе под нос Взрослая Ведьма. – Ненавижу дождь!
– Ты просто боишься, что дождь смоет и твою маску, – говорит Маленькая Ведьма. – И тогда все увидят меня.

Взрослая Ведьма опускает зонт ниже, чтобы не видеть города, и молчит.

Маленькая Ведьма хитро улыбается.

Никогда не знаешь, какую маску дождь смоет с тебя.

Чай с тишиной

Вопрос: Нравится?

1. Да!		46	(100%)
Всего:		46

@темы: сказка, Чай с тишиной

---

Дивный мир | Aneily

[cityhaze]

Иногда дивный мир потрясающе рядом. Завернул не за тот угол — вышел дня через три. Если повезет. Некоторые и через сто лет выходят. А некоторые — не выходят вовсе. Кто знает, сколько лондонских бродяг так пропадает ежегодно? Был человек — и нету. Кто знает, может, в люди выбился, может, умер, а может, просто уехал в другом месте счастья пытать.

Но это ж все происходит только с бродягами, мигрантами, наркоманами, брошенными детьми и никак, никак не может произойти с девочкой, в общем-то, из благополучной семьи. Она ж приехала к бабушке, учиться, ее родители живы и будут к ней приезжать раз в две недели. Нет-нет, она обыкновенный ребенок, она не может попасть в какую-нибудь неприятную ситуацию.

Анжелика возвращалась с тренировки. Начало лета выдалось теплым, почти жарким. Наверно, это и сыграло с ней злую шутку. То ли она свернула не там, то ли просто раньше не обращала внимания, но тут она углядела небольшой парк между домами. Парк был протяженным, через него как раз можно было бы немного срезать. Если пройти немного не по тропинкам. Там в любом случае должно быть прохладней.

И Лика решительно свернула в глубину парка.

Читать дальше

Внезапно перед ней встали диковинные заросли синих цветов, выше ее головы. Лика остановилась в задумчивости. Почти сразу же из-за растений высунулись две головы.
— Симпатичная, — первой заговорила блондинка.
— Только робкая, — ответила ей рыженькая.
— Но сюда-то пришла.
— А войти боится.
— Так, может, мы выйдем гостье на встречу?

— Привет, — только и смогла из себя выдавить удивленная Лика.
Она внимательно разглядывала девочек. Сначала они показались ей очень странными, но теперь, чем дольше она на них смотрела, тем более странной она казалась себе. Ее платье было тусклым и простым, сама она — толстой и некрасивой, а еще у нее не было таких чудесных, таких прекрасных, таких обыкновенных крыльев.

— Что же вы ее никак не пригласите войти? — внезапно раздался еще один голос, и Лика увидела красивую женщину в богатом платье. — Дитя, не бойся, входи к нам, потанцуй, ты же любишь танцевать?
Ветер качнул цветы и донес звуки далекой музыки. Все три девушки рассмеялись и сделали несколько па. Анжелика почувствовала, что не может удержаться, и сама начала пританцовывать.

— Вот и славно! — обрадовалась старшая. — Иди к нам в круг, будешь танцевать так, как никому и не снилось! Мы всему тебя научим. Ну же, не бойся, давай руку, иди в круг.
Лика протянула руку, чтобы взяться за открытую ладонь старшей.

И тут ее как током ударило. Не бывает таких цветов! Не бывает крыльев за спиной, не бывает голубой кожи и острых ушек у людей! Нельзя танцевать с фэйри, не вернешься! Затанцуют до смерти!
Анжелика вскрикнула и кинулась бежать прочь, не разбирая дороги.

Летом она еще много раз ходила этим путем, но больше того парка не видела. Наверно, она действительно в тот раз свернула куда-то не туда.

Aneily

Вопрос: Нравится?

1. Да!		13	(100%)
Всего:		13

@темы: сказка, Aneily

---

Вагонная темнота

[cityhaze]

Художник — Кейнари

Вопрос: Нравится?

1. Да!		35	(100%)
Всего:		35

@темы: бестиарий, Кейнари

---

Раз в год | Кит не спи

[cityhaze]

– Раз в год, – говорит Эльза, – я ношу траур по несбывшемуся.
По тем, кого считала «своими людьми» – и кто ушел, или от которых я ушла, а потом струсила сказать, что хочу вернуться. По тем, кто даже не приходил, а все время стоял в стороне и не приближался ни на шаг, сколько бы я ни шла навстречу.

По городам, в которых не побывала. И не потому, что не получилось, а потому, что перехотелось. Название города перестало вызывать предвкушение поездки, предчувствие приключения. Потерять мечту куда обиднее, чем забыть билет на поезд и обнаружить это уже на вокзале.

По невысказанным словам. Знаешь, которые всегда в тебе, всегда, кроме того единственного подходящего момента, когда можно было сказать, а ты не сказал. И носишься потом с ними, и каждое напоминание заполняет рот горькой слюной.

Читать дальше

По планам, сорвавшимся на полпути, по идеям, которые страшно хотелось воплотить, но так ничего и не получилось. По подаркам, которые так и остались в сувенирных лавках, книжных магазинах, хотя ты, казалось, уже видел, как будет радоваться тот, для кого они предназначались.

И не подумай, это не праздник самокопания, не аукцион невиданной жалости.

Просто иначе они – все эти «а что если бы» и «а ведь могло бы быть» – будут ходить за тобой по пятам и петь на разные лады тоскливые песни. Не лучший способ проводить вечность, сжатую в несколько лет.

Просто истории поражений, все эти «не получилось», «не смогла», «очень хотелось, но» – они так же важны, как все остальные. Это твои болевые точки, да, но тем острее ты почувствуешь, когда перерастешь их, станешь выше, сильнее, звонче. Ну а что сейчас мучительно и до слез – так это тоже о росте.

Помнишь, как у Брэдбери? Если хорошенько поплакать, кажется, что начинается новый день. Вот и я на следующее утро просыпаюсь, ощущаю себя до смешного уязвимой, до головокружения живой. Словно на рассвете перед Днем рождения, когда я была ребенком: кажется, встанешь с кровати – и не на пол наступишь, а взлетишь. Такая легкость ощущается, столько сил.
Вот так и оказывается, что предыдущий день был вовсе не о грусти. О любви.

Кит не спи

Вопрос: Нравится?

1. Да!		35	(100%)
Всего:		35

@темы: сказка, Кит не спи

---

Салли и ее чудовище | Тьере Рауш

[cityhaze]

Салли легонько стукнула чудовище по когтистой лапе. Чудовище непонимающе взглянуло на девочку, которая, насупившись, смотрела на него снизу вверх.
– Я же тебе сто раз повторила! – возмущенно пробурчала Салли. – Сначала основное блюдо, а потом уже десерт!
Чудовище грустно вздохнуло, чувствуя себя ужасно неуютно. От маленьких девочек, которые больше похожи на надоедливых, ворчливых старушек, одни проблемы.

Оно изначально хотело съесть Салли, но предприимчивая девчонка сощурилась, оглядела чудовище с ног до головы и сказала:
– Вот уж дудки! Не съешь меня! Лучше пошли-ка я тебя тортом угощу. Он-то повкуснее будет.
Чудовище тогда всерьез задумалось о том, чтобы сменить свое пристанище в виде просторного стенного шкафа. Прежний жилец детской тоже не слишком-то пугался шорохов, которое чудовище наводило в шкафу, а иногда вообще открывал дверь и громко просил прекратить возиться, мол, у него экзамены на носу. Чудовище тогда подумало, что вконец растеряло свой угрожающий вид, уменьшилось и перестало наводить ужас. А как еще расценивать данную ситуацию? Современных детей, наверное, вообще не напугаешь. Они, вероятно, будут даже рады своему личному чудовищу.

Читать дальше

И сейчас, сидя на пикнике, чудовище задумчиво смотрело на чаинки на дне чашки. Салли с трудом уговорила свое чудовище выйти прогуляться, хотя бы на заднем дворе ноги размять. Ведь когда девочка узнала, сколько лет чудовище не покидало дома, она ужаснулась.
Пока Салли расстилала покрывало на траве, чудовище держало в лапах плетеную корзинку.
– Вообще-то, мы могли просто вынести все на тарелках, – Салли очень старалась, чтобы на покрывале не оказалось ни единой морщинки, – но зачем нам тогда эта корзинка? Без дела валяться? Ну уж нет, надо использовать.
Корзинка лежала в кладовой, примыкающей к просторной кухне. Она успела покрыться слоем пыли, валяясь на самой верхней полке, куда мало кто из семьи Салли заглядывал. Пыль чудовище смахнуло кисточкой на своем хвосте, однако девочке показалось, что этого недостаточно, плюс так негигиенично. Потому корзинку протерли и влажной салфеткой с антимикробным действием.
Салли всучила чудовищу тарелку с куском пиццы, который разогрела в микроволновой печи, но он уже остыл. Это основное блюдо. Трогать лазанью, приготовленную мамой еще вечером, Салли не стала. Наверняка какая-нибудь очень полезная штука и притом очень невкусная. Одно название – лазанья – наводило на определенные мысли. Салли уже несколько раз попадалась на уловку с полезностью, с тех пор она зарубила себе на носу, что брокколи и цветная капуста – враги номер один. На втором месте обычно находился сельдерей, но нередко уступал свое место шпинату. Третье место безраздельно принадлежало вареной моркови.

Пока чудовище медленно жевало остывшую пиццу, оно размышляло о том, что, в общем и целом, ему неплохо живется и смену места жительства можно отложить на потом. Пицца пусть и остывшая, но вполне вкусная. Салли читает ему перед сном книжки, пока чудовище не переползает из-под ее кровати в свой шкаф. Девочка расчесывала мех чудовища, заботилась о том, чтобы у него не появлялось колтунов. Салли не разрешали заводить домашних животных, ведь, оказывается, у нее была на них аллергия. Однако на чудовище аллергии не было совершенно. Салли стало интересно: на всех ли чудовищ аллергии не будет – или такое работает только с ее собственным?
Когда чудовище закончило с пиццей, оно указало когтем на кусочек торта, оставшегося с дня рождения папы Салли. Девочка удовлетворенно кивнула, убедившись в том, что тарелка пуста и чудовище не сжульничало. Сама девочка, вопреки своим же правилам, медленно жевала яблочную пастилу, глядя на пушистые облака, проплывающие по небу.

***

Однажды Салли вернулась из школы ужасно расстроенная. У нее были красные глаза, потому что последние два урока она проплакала в туалете. Девочка бросила рюкзак в прихожей, побежала в свою комнату и резко рванула на себя дверь стенного шкафа. Чудовище, читавшее газету, подняло на нее удивленный взгляд: мол, в чем дело?
– Ребята в школе говорят, что я сошла с ума! – Салли шмыгала носом. – У них нет своих чудовищ!
Чудовище махнуло лапой: мол, не обращай внимания, зачем их слушать? Они же просто завидуют. Проще сказать другому человеку, что он не такой, плохой, даже сумасшедший, чем признать собственную несостоятельность и неполноценность. Салли вытерла нос рукавом форменного пиджака.
– Там еще кекс с вишней остался. Будешь?
Чудовище пожало плечами, кивнуло: мол, почему бы и нет, не откажусь.

***

Однажды Салли вернулась домой из университета страшно злой. Она не стала заглядывать в шкаф к чудовищу, лишь упала на кровать и принялась вновь и вновь прокручивать в голове сцену того, как ее первая любовь ее бросает. Хорошо хоть лично это сделал, а не через сообщения. Чудовище осторожно приоткрыло дверь шкафа, выглянуло из-за нее, шевеля огромными ушами на макушке.
– Представляешь! – Салли резко вскочила с кровати. – Он меня бросил!
Весь вечер они просидели на небольшом балконе, любуясь звездами. Салли говорила о том, что ей больно и грустно, что, скорее всего, никого больше так не полюбит. Да и зачем ей кто-то другой, ведь тот, что оставил девушку, был лучше абсолютно любого человека на земле. Салли не садилась за задания, даже не стала включать ноутбук. Ближе к рассвету девушке сделалось куда легче и спокойнее. Пусть чудовище молчало, иногда разводило лапами, согласно кивало, но от него поддержки было больше, чем от болтливых подруг.
– Нужно возобновить наши пикники, – задумчиво сказала Салли, глядя на то, как небо начинает алеть перед рассветом. Чудовище было с ней полностью согласно. Раньше пикники казались ему чем-то не очень занятным, но когда Салли стала стремительно расти и превращаться во взрослого человека, оно поняло всю прелесть пиццы на свежем воздухе, остатков торта и чая из термоса. Дело как раз-таки не в самом пикнике, а в том, чтобы просто поболтать с Салли, которая ворчит больше, чем старая бабушка чудовища. И неважно, что чудовище чаще слушает, нежели говорит.

***

Однажды Салли, которая долго-предолго болела, вернулась из больницы без волос, ресниц и бровей. Она теперь просто лежала на кровати. В ее спальне не открывали штор, и там пахло чем-то едким, неприятным. Салли почти все время спала, но когда просыпалась, чудовище читало ей сказки. Получалось не очень-то хорошо и складно, но Салли слабо улыбалась. Чудовище слышало, что мама Салли часто плачет.
– Я, наверное, на скелет стала похожа, – прошептала как-то Салли, пока чудовище пристраивало у нее под боком плюшевого медведя. Чудовище мотнуло головой: мол, неправда, вовсе ты не скелет. В прорезь между плотных штор в спальню заглядывала улыбка полумесяца и застенчивые звезды.
– В холодильнике есть немного пиццы, – слабо произнесла Салли. Чудовище задумчиво почесало за ухом, потом принесло клетчатое покрывало и расстелило его прямо на полу в спальне Салли. Затем на цыпочках спустилось на первый этаж, разогрело пиццу. Чудовище так много раз видело, как Салли управляется с микроволновой печью, что само научилось.
Чудовище вернулось в комнату и увидело, что Салли крепко спит. Так крепко, что даже не проснулась, когда чудовище аккуратно коснулось мягкой лапой ее руки.

***

Салли легонько стукнула чудовище по когтистой лапе. Чудовище непонимающе взглянуло на девочку, которая, насупившись, смотрела на него снизу вверх.
– О чем задумался? – спросила Салли, протягивая чудовищу тарелку, на которой лежал разогретый кусок пиццы. Чудовище растянуло широкий рот в улыбке. Девочка округлила глаза.
– Ты что, не надо так некрасиво улыбаться! У тебя же вон какие клычищи! А если кто увидит?
Третий год уж минул, как Салли заснула крепко-крепко. А ей все снится пикник, пушистые облака и что она сама – маленькая девочка, водящая дружбу с огромным чудовищем, которое с трудом в стенной шкаф помещается. Дом продали, родители развелись, чудовище сгинуло во тьме ночной, твердо для себя решив, что больше незачем оставаться на насиженном месте.

Но иногда чудовище все же приходит к Салли поболтать ни о чем да убрать настырный вьюнок, который увивает оградку могилы. Пожалуй, чудовище радовалось тому, что не съело Салли в первую же встречу, а познакомилось с ней получше. Пусть она и была похожа на ворчливую старушку.

Тьере Рауш

Вопрос: Нравится?

1. Да!		32	(100%)
Всего:		32

@темы: сказка, Тьере Рауш